Оскар, – я его просто имел.
– Я думаю, Оскар, многим следовало бы у вас поучиться.
– Никакой дидактики, Тереза. Просто стараюсь не изменять своему вкусу.
– Но это немало.
– По-моему, совершенно достаточно.
– А посмотрите, к чему пришел Зиновьев? – призвал всех в свидетели Юрген Фогель. – Прославление сталинизма. Он ведь маразматик, ваш Зиновьев, не правда ли?
– Пусть Оскар скажет свое мнение! Я склонна доверять мнению Оскара!
– Я ставлю Зиновьева невысоко.
– Я была уверена!
– Поверьте, Тереза, это незначительная фигура.
– Так кто же, спрошу я вас, последовательно проводит идею свободы?
– Только Гриша Гузкин. Только вы, Гриша, вы один!
– Да, – сказал Гриша, побежденный логикой, – да, если говорить о последовательности, то это так.
– Вот видите?
– Но это ведь неимоверная ответственность, Юрген.
– Когда я впервые увидел картины Гриши, мне стало страшно за него, – сказал Оскар, – я спросил Юргена: он не пропадет там, в России? Что сделают с таким человеком?
– Оскар сказал мне в тот вечер: ты обязан привезти его выставку в наш музей!
– И вот вы здесь, Гриша! За ваше творчество! За вашу смелость!
– Кстати, – сказал барон, – хотел спросить у вас совета, Гриша. Вы, с вашими связями, поможете мне. Вы многих знаете в Москве?
– Одна из загадок странного русского общества, – заметила Барбара, – люди беспрерывно общаются, и все знают всех, буквально всех.
– Вы бывали в Казахстане? Богатая земля, nicht war? – поинтересовался барон. – Мне предлагают сейчас любопытную концессию. О, я страшный консерватор в делах, но предложение любопытное. Фамилия Луговой вам говорит что-нибудь, не так ли? Он был связан с изобразительным искусством, я прав?
– Влиятельный человек, – сказал Гузкин. Сперва он собирался сказать, что Луговой – палач и держиморда, что Луговой выкручивал руки искусству четверть века подряд. Гузкин уж рот открыл выговорить наболевшее, но удержался. Постепенно он стал усваивать уроки западной жизни: держи эмоции при себе. В конце концов, было очевидно, что барона интересует степень влияния Однорукого Двурушника, а не его моральные качества. – Влиятельный чиновник, – повторил он, – недавно назначен советником президента – и, думаю, с самыми широкими полномочиями.
– А вы связаны с ним, как я понимаю?
– Да, мы несколько раз встречались.
– Как интересно. Я надеюсь, мы сможем вернуться к этому разговору, Гриша. У меня есть некоторые соображения по поводу Казахстана.
Гости стали прощаться. Тереза фон Майзель сказала, что это было ее удовольствием – встретиться с Гришей, а Гриша сказал в ответ, что, напротив, это было всецело его удовольствием – видеть госпожу фон Майзель, после чего они немного потерлись щеками. – Если приедете
