ты обязательно поддашься на уловку с запиской, и я едва в обморок не упала, услышав, как ты произносишь слова, подтверждающие его правоту.
Но что-то пошло не так, и Абдул-Гамид застрелил самого Башаева, даже не подозревая, что этим самым спасает себя. И все равно, тебя и твоего телохранителя убили бы охранники, когда вы уходили через парадное. Но откуда Башаеву было знать, что я проведу вас потайным ходом?
Ленский иронично улыбнулся. Ему показалось, что в глазах девушки мелькнули искры радости, и поспешил отгородиться оградой сарказма.
– Ты об этом сожалеешь?
Кэти тихо покачала головой.
– Нет, но я смотрю на тебя, и мне кажется, что ты – мое видение и вот-вот растаешь, как этот туман за окном…
Ленский вздрогнул. Он чувствовал, как засасывает его трясина сентиментальности, как сладким мороком окутывает облако умиротворения. Так легко, так хорошо сейчас. Уютом и теплом колышется пространство, и прекрасные глаза напротив мерцают искрами любви и нежности. Эти глаза… Они не могут врать, они не способны притворяться. Обмана больше нет, нет разлук и одиночества, в мире воцарились покой и свет, сердце снова полнится мечтами и надеждами, и снова хочется жить. И можно не бояться лжи и предательства, верить в добро и не пытаться быть сильным и неотразимым.
Эх, если бы только так было всегда, если бы только…
Неожиданно он встрепенулся. Что-то совсем он размяк, видимо, и в самом деле старость не за горами. Вместо того, чтобы собраться, проанализировать ситуацию, просчитать ходы, устроил здесь иллюзион благодушия, какую-то паперть доброты и терпимости. А надо шевелиться, надо действовать, черт возьми! Надо что-то делать, куда-то торопиться, бежать, ехать, мчаться!
Мысль лихорадочно пронеслась по ступенькам утреннего графика. Надо поесть – вот что! Вчера ему так и удалось пообедать, а микроскопические посольские тосты и халва Абдул-Гамида – не самая лучшая замена полноценному меню.
– Я не растаю, не бойся. Видения бесплотны, а я есть хочу. Очень. – он поднял на девушку взгляд. – Будешь завтракать?
Кэти как-то беспомощно, растерянно вздрогнула.
– Да, наверно…
Ленский небрежно усмехнулся. Ну, наконец-то! Оказывается, наши привычки сильнее нас. И не нужно делать над собой никаких усилий, чтобы вновь обрести свою нишу в действительности, достаточно снова окунуться в привычный ритм, влезть в портупею прежних шаблонов, и кривая жизни вынесет тебя, вытащит из любого, даже самого безнадежного пике.
– Слушай, я привык завтракать не дома. – он встал с дивана, потянулся. – Предлагаю сходить в душ, а потом поехать в кафе и чего-нибудь там съесть.
Кэти виновато опустила глаза.
– Но мой гардероб… – она стала похожа на провинившуюся школьницу. – Вся моя одежда осталась там…
Ленский
