ветряных мельниц и треугольных крыш крестьянских ферм, бескрайние луга и аккуратно засаженные клевером поля каждый раз, когда вслед за долгой тряской по разбитым дорогам покидаешь тесное пространство этой своеобразной тюрьмы на колесах… Мадлен с радостью удалялась куда-нибудь вглубь, подальше от лагеря, скидывала с себя одежду и ныряла в прохладные воды здешних речек. А кустарник, росший вдоль плоских, плавно спускавшихся к воде берегов хорошо скрывал юную купальщицу. Каждый раз, возвращаясь к костру после вечерней прогулки, чтобы согреться и поужинать, она, благодарение богу, не встречала разгневанного взгляда вожака. Он, казалось, и думать о ней забыл, едва табор удалился на почтенное расстояние от злополучного Монса. Мадлен успокоилась и сама перестала обращать на него внимание.
Однако длилось это недолго.
Вскоре их путь привел к границе Северного Брабанта и Гельдерна. Они должны были пересечь Горинхем и попасть на долгожданные земли Утрехта. Цыгане сделали остановку недалеко от развалин сгоревшего замка Аммерсоен на берегу реки Домел – небольшого притока Мааса. Где-то позади остался город Хертогенбос, названием обязанный великолепному лесу, распростертому в окрестностях. Более трех с четвертью веков назад это место было облюбовано герцогом Брабантским – Генрихом I. Он использовал лес не только в качестве охотничьих угодий – сюда на долгое время была перенесена резиденция венценосных особ.
Остановку сделали к концу одного из прекрасных солнечных дней, столь редких в этой стране, где даже август изобиловал дождями, градом величиной с пшеничное семя и утренними туманами. Мадлен, едва ступив ногой на землю, затем чтобы после целого дня затворнического пути вдохнуть полной грудью свежего воздуха, пропитанного запахом мокрой травы и грибов, столкнулась с Маргаритой. Цыганка шевелила горящие бревна в костре огромной еловой ветвью, выделяясь ярко-алым пятном средь снующих туда и сюда соплеменников, оживленно готовившихся к предстоящему ужину. Нет ничего удивительного! Вполне вероятно, что Гарсиласо приказал перебраться поближе к собственной персоне, по причине весьма очевидной – Мадлен давно догадалась, что юная цыганка была на особом счету вожака. Не раз они исчезали надолго. Не раз она заставала их жарко целующимися. Да только Гарсиласо был груб с девушкой, не любил ее. Он мог носить маски, но ни одна из них не являлась истинным лицом этого вечного актера.
Солнце закатилось за лес, дразнясь, сонливо показывая последние лучи. Мадлен сочла разумным поскорее удалиться от лагеря и направилась осматривать окрестности. За широким поясом девушки красовался восхитительный двуствольный пистолет с кремниевым замком. Гарсиласо отдал его Мадлен по прибытию из Брюсселя.
Цыганский король таил в себе куда больше странностей, чем представлялось на первый взгляд. И Мадлен ломала голову над содержимым тайников души этого удивительного человека не менее чем он, пытаясь заглянуть, что за тайны хранит ее светловолосая головка. Миновало более четырех месяцев с той
