он служит генералу Альбе под испанским именем.
– Вот как! – воскликнула Мадлен.
– Да. Но, вот беда – генерала отправили в отставку. Оттого-то нашему бедному Гарсиласо придется подзадержаться в городе… Вы бледны… у вас жар? – Цыганка протянула руку ко лбу Мадлен. – Вы весьма опрометчиво поступаете. Здешний климат совсем не для принятия подобных ванн.
– Нет, нет! Я вовсе не неженка, – с дрожью в голосе ответила Мадлен, смущенная прикосновением цыганки, горячо дышавшей в лицо. Близость заставила Маргариту залиться ярким багрянцем, а предполагаемого юношу побледнеть, как полотно.
Но Маргарита вовсе не собиралась отступать, в ее глазах мелькнул странный огонь, и она потянулась пальчиками к щеке лже-юноши. В одно мгновение молодая цыганка оказалась совсем близко, ее губы прильнули к губам испуганной девушки. Мадлен едва успела отпрянуть, а лицо Маргариты исказилось от ужаса… но ужаса совсем иного свойства. Цыганка смотрела куда-то поверх головы Мадлен.
– Ох, это солдаты! – вдруг воскликнула она.
Обе не заметили, как в лагере начался страшный переполох. Пятеро конных в черных испанских камзолах с высоты седла размахивали обнаженными клинками и что-то кричали на корявом фламандском. Цыганки, как одержимые носились туда-сюда, прятали детей и пожитки. Мужчин построили в ряд и каждого допрашивали. Испуганно те мотали головами, некоторые падали на колени и, благоговейно склоняясь к копытам лошадей испанцев, громко молили о пощаде. Солдаты, не вытянув ни одного вразумительного слова из них и обозленные сим, принялись грабить и разрушать все вокруг.
Маргарита кинулась спасать добро, а Мадлен так и осталась стоять, сраженная мыслью о том, что могло привести сюда солдат. Не было никаких сомнений: они искали цыгана и белокурую девицу, бежавшую из гостиницы у Монса, они искали убийцу Сальгадо.
С мгновение, длившееся, будто целую вечность, она глядела на мелькающих черных всадников, точно те были воинами апокалипсиса. Свалив несколько палаток и перевернув один, другой фургон, они умчались куда-то в чащу леса – пронеслись мимо, так и не заметив белокурого мальчишку остолбеневшего от испуга.
Не чувствуя ног и почвы под собой, девушка добралась до повозки. Цыгане же, посетовав немного, успокоились, ибо происходило подобное часто. Негромко ругаясь, они повылезали из укрытий и принялись штопать палатки, чинить поврежденные фургоны, собирать разбросанный скарб.
Наутро следующего дня цыгане свернули лагерь, и длинная вереница повозок медленно поползла к дороге. Но шли они до тошноты медленно. Цыгане не задавались целью поскорее добраться до того места, куда вел их Гарсиласо. Плутали окольными путями, дабы не попасться кому-либо на глаза и через каждую пару лье делали остановку, чтобы мужчины могли продать наворованных овец и лошадей в ближайшей деревушке, затем наворовать их снова, а женщины с детьми – собрать еды и денег.
Мадлен сидела, обняв колени и уткнувшись в них подбородком. После появления
