отделил от общей массы прядь с макушки и безжалостно отсек ее.
– Что вы делаете? – вскричала девушка, мгновенно забывая об усталости.
Гарсиласо усмехнувшись, спрятал золотистую прядь за пазуху.
– На память о вас, моя прекрасная дама.
– Вы безумец! – Мадлен бросилась к ручью, дабы удостовериться, что он не слишком сильно изуродовал ее. Коротенькие кудряшки смешались с длинными, и, благодарение богу, трудно было предположить, что только что совершен сей страшный акт вандализма.
– О нет, я, как раз напротив, единственный из нас двоих, кто не выжил из ума. Отсоедини короткие пряди, а длинные, как и прежде, заплети в тугую косу, которую спрячь за колет вдоль спины. Ради собственной безопасности.
Мадлен в недоумении не нашла, что ответить, но дрожащие руки ее потянулись к затылку. Через несколько минут, глянув в ручей, она была вынуждена признать – Гарсиласо непревзойденный мастер на подобные трюки, ибо из нее вышел довольный премилый юноша с пушистыми кудрями до плеч. Теперь не придется обматываться воротом накидки до самого подбородка.
Тот вновь усмехнулся и направился вдоль журчащего ручья. Мадлен устало поплелась следом.
Миновав поросший травой бережок, они очутились на поляне, где по обе стороны ручья расположилось с десяток крытых грубой тканью повозок и столько же небольших шатров, с костром в самом центре лагеря. Лошади и мулы были привязаны в тени у воды. Подле огня обосновалось целое семейство лохматых серых псов. Казалось, то были прирученные волки, но они довольно дружелюбно поглядывали на снующих мимо цыган. Вокруг бегали дети. Женщины ходили почти обнаженными: на многих, кроме перекинутой через плечо холщевой простыни и длинных начесанных черных волос, ниспадавших до самых бедер, ничего и не было. Они таскали в глиняных кувшинах воду из ручья и наполняли огромный котел, установленный над пляшущими языками пламени костра. Мужчины – загорелые, с плотными коренастыми фигурами, блестевшими на солнце словно бронзовые изваяния, занимались кто чем: в основном они бездельничали или ковали что-то на самодельных наковальнях. Слышались звуки бубнов и виол. Кто-то негромко напевал заунывную песнь на том странном языке, который Мадлен нередко слышала от Гарсиласо.
Появление путников вызвало нечто вроде вавилонского переполоха. Дети и женщины побросали все и с криками кинулись в ноги Гарсиласо. Мадлен даже пришлось отойти в сторонку, чтобы не оказаться затоптанной этими обезумевшими ведьмами и дьяволятами.
Странное зрелище! Цыгане, похоже, почитали его как божество.
Спустя мгновение, когда Гарсиласо, подняв руку и одним единственным словом, сказанным на их языке, усмирил толпу, в лагере начались приготовления к предстоящему пиршеству. Вожака и его гостя под звуки бубнов и в окружении танцующих черноволосых женщин, препроводили в самую роскошную палатку, собранную из кусков меха.
Здесь их встретила старая
