возразил:
– Нет, ты не юморить пришёл. Тебе страшно, Билл.
Билл принялся придумывать что-нибудь обидное. Энкиду обхватил свои драгоценные колени.
– Мне, конечно, тоже. И самому лётчику. Насчёт леди – не знаю. Она бесстрашная.
Билл спросил, чтобы хоть что-то сказать:
– Интересно, что на этот счёт думает Иннан?
Энкиду фыркнул:
– Она же местная. К тому же, что там можно думать в таком возрасте.
– Но ведь девочки умнее мальчиков. – Вспомнил Билл старую мудрость.
– Это стереотип, Билл, стереотип. Теперь фиксируют случаи, когда всё наоборот.
– Да-а?
– В иных научных лабораториях, где полёт мысли не урезонен государственным финансированием.
– Ну, вот… приятно, честное слово.
– Обращайся.
Билл посидел ещё и странным образом успокоился, слушая отрывистые реплики Энкиду – сплошь не толерантного характера. Но так и не понял, мог ли Энкиду услышать, хоть кусочек его разговора с Шанни. Под конец он уверил себя, что это его мнительность, и, пожелав брату, чтобы его тарантул укусил, отправился к себе через двор. Он почему-то напрочь забыл о драконариях.
Наутро Шанни вышла к завтраку раньше обычного. Горы в окне выглядели незастланной постелью, да и сама она так торопилась, что не застлала свою. Синие и бурые рубашки смешанных карт – вот как постаралась осень. Горы гадали на встречу или на дальний путь. Всё это она разглядела за прямым плечом в домашнем мундире.
Он обернулся и пожелал ей доброго утра. Шанни ответила рассеянно и, пошарив взглядом на столе, не обнаружила непарных предметов, которые можно было бы вдумчиво перекладывать с места на место.
Ас посторонился, освобождая ей место у окна, чтобы она могла насладиться видом миллиарда оттенков между красным и жёлтым. Она так и сделала и, занимая позицию у подоконника, взялась за край занавески.
Заодно она сказала Асу:
– У меня с Биллом вышел разговор. В общем, он сошёл с ума и предложил мне… сам понимаешь, что… по всей форме…
Ас помолчал.
– Ну и ну. – Произнёс он, как «ну и что». – И ты?
– Ну, знаешь.
– Это моя реплика.
– Верно.
Ас прошёл к столу, провёл рукой по утренней лёгкой скатерти, непохожей на паруса с пиратского корабля, и собирался что-то сказать, но тут появился доместикус с широким и глубоким подносом, который вполне могли использовать вместо плота патрульные у ворот. Ас подождал. Когда сливочник, хлебница, маленькие ложечки, стопка хрустящих салфеток с серебряной, а не вечерней золотой монограммой на уголышках, две вазы с конфетами и многоэтажное блюдо с сыром, копчёными рыбками и круглишками паштета, а также два пакетика кофе – для Шанни, и только для неё, – заняли свои места, когда углы
