штуку, дело предстояло чисто слесарное, и нужны лишь определённые навыки и умения.
– Взломать комнату… – Как бы про себя произнёс он. – И выкрасть корону.
Ас очухался от наваждения:
– Комната под сигнализацией, корона заминирована.
И верно. Когда они разошлись, все, – кроме Иннан, поглощённой своими мнимыми успехами в истории, – пребывали в заботе и недоумении.
Иннан окликнула:
– Эй. Как насчёт Закона Божьего?
Шанни обернулась и состроила гримасу:
– А разве церковь не отделена от государства?
Энкиду изумился:
– Вот те на. Кто о чём, а мажорка о зачётке.
Ас, в отличии от него, счёл вопрос достойным внимания и разъяснил, пока они рассасывались, как смертоносные таблетки, принятые старым замком, по комнатам:
– Отделена, но весьма шаткими перегородками, вроде тех, из-за которых Биллу кофию не дают. Постоянно в главных газетах появляются письма трудящихся с просьбой воссоединить эти два института подавления человеческой воли.
– Мардуку это ни к чему. – Рассеянно буркнул Энкиду.
Шанни воззрилась на него.
– Наивный дикарь. А десятина? Церковный налог, который эта чудесная организация, уничтожившая всех, чьи имена воспевает, утратила около века назад?
Ас возразил:
– Деньги, конечно. Но главное, нынешние правительства задумались над тем, какой замечательный инструмент управления выпал из рук нынешней демократии. Иннан, тебе, как наследнице божественной власти, следует поддержать Закон Божий.
– Да я там под чужим именем. Никто не знает, что туда наведывается отпрыск солнечных лучей.
– Ага, а против наследницы, значит, возражений не нашлось.
– С точки зрения человечества, – продолжал развивать свою мысль Ас, – происходит поступательное движение от худшего к лучшему. От рабства закованных в цепи нагих рудокопов к толпам клерков, влекомых трамваями к месту семичасового ежедневного заключения… От догматического сознания – к свободе совести. Но человечество не задумывается, что вся-то его история… нет, Иннан, это я не тебе… та, что позволено запомнить, составляет не более семи тысяч лет. Из них на зачётки, скрижали и Мегамиры записано около половины. Прочее – в тумане. Там человечеству видится гуманоид, бродящий с потерянным выражением несформировавшегося небритого лица.
– Ну, и что?
– А то, что следует посмотреть на происходящее глазами – вернее, единым оком власти, так замечательно описанным Руальдом сиром Толкиным, – и тогда вы поймёте, что жизнь по истине, свобода и прочие милые штуки – всего лишь досадная прореха в этом пыльном мешке, под названием История Эриду.
– Вроде той, которую так ловко заделала мистрис Шанни?
– Именно.
Шанни внезапно раздражилась.
– Значит, это я виновата, что исправила ваше головотяпство, сир Александр, как вас там дальше.
