style="font-size:15px;"> Вдруг на лицо деда Саши легла тень и оно в считаные мгновения приобрело серый оттенок. Дрожащими руками он завернул оставшиеся деньги в тряпочку и сунул под подушку.
– Деда, ты чего? – испуганно пролепетала Надя. – Тебе плохо?
– Иди, Надюша, мне полежать надо, – простонал дед, ловя ртом воздух, – иди, солнышко… – Он встал, на полусогнутых ногах подошел к подоконнику и поцеловал Надю в макушку. – Маме привет… передай… Валерке и Андрею тоже… – Он захлебнулся последним словом, сел на кровать, медленно завалился на бок и затих.
– Деда… – тихо и настойчиво позвала Надя, но он не шелохнулся.
Она подтянулась на руках, легла животом на подоконник и коснулась кончиками пальцев его головы. Голова была влажной и горячей.
– Иди, иди… – прошептал дедушка. – Иди! – выкрикнул он неожиданно резко, дернулся всем телом, будто его током прострелило, и Надя испуганно спрыгнула на землю.
Она шла, придерживая рукой карман с деньгами, чтобы не болтался, и думала о том, что все это неправильно, не по-людски. Почему дедушка лежит в этой конуре? Почему там плохо пахнет? Нельзя так относиться к старику. Она не могла объяснить, как это по-людски, только чувствовала, и ей становилось стыдно, не за себя, а непонятно за кого. И еще ей стало стыдно за маму – зачем она ее обманывает? Зачем о деньгах молчит? Зачем все время говорит: «Не буду подавать на алименты! Он для меня умер»? Когда лагерь остался далеко позади, она вынула деньги из кармана, посмотрела на них, снова спрятала и побежала к Валерке.
Увидев ее, он вскочил на ноги:
– А шлепки где?
– Шлепки? – удивилась Надя.
– Ну да…
– Ой, они под кустом…
Шлепки валялись там, где она их оставила. Обуваясь, она подумала, что теперь сможет купить новые. Хотя вряд ли… Как она объяснит покупку маме?
– Ну, как тебя встретили? – спросил Валерка, когда она села рядом.
– Вот. – Надя протянула ему деньги.
– Ого, как много! – У него глаза полезли на лоб. – Ты что, просила?
– Нет, дедушка сам дал.
– А зачем ты взяла у больного? – Валерка сдвинул брови. – Он же болеет, да?
– Да, он очень худой… У него температура, и с ним никто не сидит. – Надя нахмурилась.
– Это понятно, – досадливо промолвил Валерка. – А сколько тут?
– Не знаю, не считала.
Он послюнявил палец:
– Пятьдесят, сто пятьдесят, двести… Пятьсот пятьдесят… Надя… – он выпучил глаза, – здесь девятьсот восемьдесят гривен… Это ж целое состояние… Слушай, а у деда Саши деньги остались?
Надя кивнула.
– Остались, он мне где-то половину дал. Слушай, давай никому не скажем про деньги, – предложила Надя, глядя на купюры.
Вот это будет по-людски. Валерка ответил не сразу. Он почесал затылок, поморщил лоб.
– А где мы их спрячем?
