и как закричит: «Лучше повеситься, чем с тобой рядом сидеть!» А мама ей: «Вешайся», – и бабушка с мужем уехали. Больше они не заходили – проедут мимо на синей машине и все, а Надя потом еще долго смотрит им вслед…
– Здрасте, детишки. – Дедушка снял с миски полотенце – под ним была клубника.
– Здрасте.
Дети расплылись в улыбках. У Нади слюнки потекли, и она шумно сглотнула.
– Вот, внученька моя ненаглядная, кушай, ты всегда клубнику любила. – Дед присел на корточки. – И ты ешь, Валерка, не стесняйся.
– Спасибо. – Дети тут же принялись за клубнику.
Смотрит он, как они едят, а у самого на глазах слезы умиления.
– У Надюши от клубники такой диатез был… – Дед горестно качает головой, и от беззубой улыбки его лицо сморщивается. – А я ей все равно клубнику давал. Не мог я видеть, как она плачет и просит.
– У меня тоже был диатез, – сказал Валерка, – и тоже из-за клубники.
– Да вы вообще хилое поколение. – Дед сел на траву и скрестил ноги. – Вот мы другое дело, мы на настоящем мясе выросли, на чистой воде, на чистых овощах. А вы? Вас Чернобыль отравил, и неизвестно, чем он еще аукнется. – Дед прищурился и посмотрел на Надю. – Надюша, а ты знаешь, что дедушка Саша помирает?
Надя перестала жевать.
– Нет, не знаю… – По спине пробежал холодок.
– Во всем Чернобыль виноват. – Дед закивал головой. – Он был ликвидатором. Он бы не поехал, но Антося погнала его за длинным рублем, старая сволочь, а теперь он кровью харкает.
Надя посмотрела на свои руки, испачканные клубникой, и к горлу подступил комок.
Дедушка Саша… Родители папы живут в соседней деревне, почти семь километров по грунтовой дороге: туда шоссе не построили. Их фотографий в доме тоже нет. В память врезалось, как дедушка помогает ей застегнуть крепление на соскочившей лыже и ласково говорит: «Надюшка моя». Какое-то время он идет рядом, потом наклоняется, снимает толстую рукавицу, кладет руку на плечо, говорит: «Ну, мне пора», – целует Надю в лоб и уходит, а карманы ее куртки наполнены конфетами, это он принес. Однажды Надя сама к ним пошла, вернее, Никитична подвезла на машине, у нее там тоже родственники живут. Дедушку Надя не застала, он в Харьков поехал, а бабка ее во двор не пустила, через забор пробурчала, что она вся больная, что ноги не носят, и ничего не спросила. Больше Надя в ту деревню не ходок.
И вот дед Саша заболел…
– Скажи матери, может, она захочет свекра увидеть. – Дед, кряхтя, поднялся на ноги. – Тогда пусть поторопится. – Он почесал затылок. – Миску возле крыльца оставьте, а мне пора. – Он еще немного потоптался, будто хотел что-то сказать, но промолчал и, держа под мышкой полотенце, пошел к дыре в заборе.
Надя больше не ела клубнику – не могла, в горле что-то встало…
– А где живет этот дед Саша? – спросил Валерка, далеко бросая клубничный хвостик.
– Почти семь километров, – ответила Надя.
– Надо
