глаза Оли удивленно округлились.
– Пашка, а ведь тебе и вправду нравится, когда я тебе такое стыдное о себе рассказываю.
Оля схватила меня за уши и уже сама стала заглядывать мне в глаза.
– Не отворачивайся! Правда, правда! – она начала бурно целовать меня прямо в губы. – И не отводи глазки!
Оля гладила меня по щеке и шептала:
– Не стесняйся, мой хороший. Ты же любишь меня. Конечно, тебе хочется знать все, что со мной происходит, что мне нравится, и что я чувствую. Тут нет ничего плохого.
Оля приластилась ко мне, положив мои ладони себе на грудь.
– Знаешь, как меня отпустило! – в ее глазах, в ее улыбке чувствовалось облегчение. – Знаешь, как я переживала, что ты только на словах так ко мне добр, а внутри обижаешься на меня?
Оле от охватившего ее возбуждения не лежалось. Она перескочила через меня, села на свой диван, обхватила свои колени и закачалась, с улыбкой глядя на меня.
– Пашка, если бы ты знал, как мне хорошо! А то я еду и прямо чувствую, как внутри нарастает чувство вины перед тобой. Чем дальше от моря – тем сильнее маета. Прямо мутить начало.
– Совсем отпустило?
– Отпустило! – победно заулыбалась Оля.
– Так хорошо тут! – Она забарабанила себя ладошками по животу.
– Все, я за чаем!
Оля стремительно исчезла, а из коридора донеслась затухающая дробь ее шагов…
Глава 2
Полупустая коньячная бутылка сиротливо покачивалась на столе, легонько позвякивая о пустые стаканы. Все темы были исчерпаны, южные сладости и фрукты, накупленные на привокзальном базаре, перепробованы. Оле надоело валяться, и она, спасаясь от вечернего солнца, вышла в коридор. Коньяк и ритмичное постукивание колес разморили меня, и я не заметил, как заснул. Когда я проснулся, Оли все еще не было в купе. Я приоткрыл дверь и услышал смех Оли и мужские голоса, что-то наперебой весело рассказывающие ей. Смеялась Оля искренне и весело. То ли почувствовав, что я проснулся, то ли заметив открывшуюся дверь, Оля почти сразу пришла и со стоном облегчения растянулась на своей постели.
– Пашка, скажи, – спросила Оля, повернувшись на бок и глядя на меня наполненными весельем глазами, – это во мне что-то изменилось или это вы, мужики, все такие бабники?
– Это и ты изменилась, и мы такие бабники, – смотреть на ее расслабленную и ритмично покачивающуюся под стук колес грудь было приятно. – И еще эффект поезда. В поездах все легко знакомятся и изливают друг дружке душу. Говорят такое, что не скажешь и друзьям. Это потому, что завтра уже расстанутся и не станет стыдно от признаний и откровений. А что это тебя на такие философские вопросы потянуло? И с чего это такие вопросы возникли?
– Да вот, – Оля задумчиво облизала губы, – я, когда за чаем ходила, так там, возле купе проводницы, очередь была. Там
