был тогда, как взведённый курок! Да я и сама хороша!»
Анастасия как зачарованная не сводила взгляда с его рук, вспоминая прикосновение тонких пальцев к её коже. Не могла оторваться от созерцания этих точёных плеч, задумчивого лица. Каким оно становится без привычных ухмылок и шутовских масок!
«У тебя очень красивый мужчина!» – слова Фамиры всплыли в памяти сами собой.
Нет, не у тебя. Очнись, Настёнок! Вы же взрослые люди. Так не веди себя, как дитя! Поцеловались и забыли. Впереди дорога дальняя, не усложняй жизнь ни себе, ни ему. Или тебе нравится эта игра? Ну, признай, тебя забавляет это! Вот он – такой сильный, дерзкий, непокорный – а ты его почти приручила! Он открывает тебе душу. И не боится поворачиваться к тебе спиной. А ведь у него есть основательный повод не верить людям… Особенно, женщинам! Разве тебе не льстит эта власть? А что ещё? Что, кроме этого?
Да ничего! Просто красивый мужчина.
Странная красота, её ни сразу замечаешь. Но разглядев… Слишком красивый, чтобы взять и отвести взгляд!
Эл почувствовал это спиной – её пристальное внимание, отголоски мыслей. Обернулся, чуть удивлённо, не понимая:
– Что?
Одним скользящим движением выпрямился в полный рост, словно перетёк расплавленный металл, застыл, как кобра, перед броском. В серых стальных глазах ожидание, недоумение, надежда…
– Ничего! – Настя нервно улыбнулась. – Пойду… По берегу погуляю…
Она стремглав метнулась к выходу, проскочила под самым носом у озадаченного атамана. Тот проводил её долгим взглядом, постоял ещё немного и, наконец, вернувшись к камину, зажёг огонь.
«Дура! Какая же ты дура! – мысленно ругала Настя саму себя, решительно шагая к тёмной кромке воды. – Думать надо, на кого и как смотришь! Контролировать себя. Нашла с кем в игры играть! Этот парень всегда готов. Ему только повод дай! Хотя он и без повода… Тоже всегда готов. Плевать ему на поводы. Ему не повод, ему доступ к телу нужен. Блин, ведь сама смеялась над всеми этими курицами, что к нему так и липнут! Ах, Эливертик, дорогой! Посмеялась? Впредь наука тебе будет – не надсмехайся над скудоумными! Сама от них недалеко ушла.
И на что попалась-то? На жалость! Лучшая приманка женщины. Послушала его сегодня, посочувствовала. И всё! Мне уже не хочется его убить. Любить хочется. Утешить бедного! Ведь он такой славный, а никто это не знает толком, не понимает его. Блин, ну, какая же дура!»
Грязь громко хлюпнула под ногой. Настя остановилась. Она уже почти до запруды дошагала. С досады на саму себя топала, не разбирая дороги, пока не залезла в какое-то болото. Настя огляделась, ища пути отступления. Да уж, болото – так болото! Вон как глубоко чьи-то следы отпечатались!
Чьи-то следы? Откуда им тут взяться? Хлюпнула грязь под ногой. Не её ногой.
Настя замерла на месте. В недоумении она смотрела на смутно знакомое бородатое лицо, отразившееся в чёрной глади Топлюхина пруда.
