вызов Создателю и его посланцам в мир людей, великим аватарам, следовательно, впадаете в ересь!
Принцесса Кримхильда побледнела на глазах.
– Я впадаю в ересь? – испуганно переспросила она.
– Вас извиняет лишь то, что вы впадали в ересь неосознанно, – великодушно уточнила София. – Дьявол, как никто иной умеющий искусно прятаться под личинами языческих божков, диктовал вам нормы поведения. Но нынче, когда ваш мудрый отец и вы приняли Истинную Веру, языческие ипостаси Хаоса более не властны над вами! Вы можете нести свою красоту в мир, озаряя его; скажу больше: вы обязаны это делать! Прошу вас, встаньте и пройдитесь; вы почувствуете, как упоительно бьётся ваше юное сердце, – это женщина, самое восхитительное творение Господа, просыпается в вас, моя дорогая!
– Я уже чувствую, как моё сердце готово выпрыгнуть из груди, – прошептала принцесса.
Однако она послушалась свою наставницу и сделала несколько шагов по комнате. Новый наряд безукоризненно обтекал фигуру, ткани ласкали; пожалуй, призналась себе Кримхильда, лишь ласки матери в далеком детстве могли сравниться с нежными прикосновениями этих чудесных одежд… Когда она двигалась, одетые в малахитовые колготы ноги выступали из-под накидки, и сама Кримхильда невольно залюбовалась ими: кажется, она и не подозревала, что её ноги столь красивы!.. Незнакомое ощущение гордости и блаженства волнами разливалось по всему телу, заставляя его трепетать и, тем самым, делая его ещё прекраснее…
– Вот в такие мгновения понимаешь, что прожил жизнь не зря и кое-чему научился, – выдавив слезу умиления, проговорил Давид.
Решив, что мастер, похоже, сделал ей некий особо изысканный комплимент, Кримхильда зарделась и тут же вспомнила об отце.
– Я благодарна вам, ваше сиятельство, – упавшим голосом молвила она, – одни лишь боги знают, как я вам благодарна, но мне придётся нынче же у вас снять сей чудесный наряд.
– Об этом не может быть и речи! – воскликнула София с твердостью в голосе, какую её гостья никогда не слышала женщины: так могли говорить лишь привыкшие повелевать мужчины, вроде её могучего отца.
– Я не хочу ничего слушать, – уже более мягким тоном сказала княгиня. – Невелик грех по незнанию, но страшен грех по умыслу! Кроме того, вы обидите меня, отвергнув мой искренний дар.
Принцесса ошеломленно уставилась на хозяйку.
– Как, вы дарите… вы дарите это?.. дарите мне?
– А как вы думали, – усмехнулась София, – вы думали, я дала вам поносить, покрасоваться перед зеркалом?
– Но как же это… Платье… оно стоит целое состояние! А ещё смарагдовая диадема… Нет, я не могу принять такой дар!
София Юстина вплотную подошла к Кримхильде и, глядя ей прямо в глаза такого же смарагдового цвета, отчеканила:
– Хочу, чтоб вы знали, милая: я достаточно богата,
