в отчаянии заломила руки.
– Что вы натворили, герцог! – прошептала она по-галльски. – Это была провокация, чтобы погубить меня, – и вы попались!
– Я не понимаю…
– Посмотрите на него и, может быть, тогда поймете, – с горечью промолвила она.
Крун перевел взгляд на Интелика. У того от удара герцогского кулака текла изо рта кровь, возможно даже, были выбиты зубы, – однако вожак нагло щерился, всем своим довольным видом показывая полную победу над Круном и Софией. Его сторонники многозначительно усмехались. Андрон поднялся на ноги и заметил, указывая на свою рассечённую губу:
– Этот удар вам больно отзовется, ваше сиятельство.
– Вы низкий и порочный человек, Андрон Интелик, – заметила София Юстина. – Что ж, торжествуйте, пока можете. В одном вы правы: у вас есть недостаток в самом главном! В здравом смысле! Какое счастье, что таких, как вы, немного.
– Себя вините, госпожа княгиня, – осклабился Интелик. – Не нужно было спускать северную псину с поводка!
Он сказал это – и увидел, как снова сжались в кулаки пальцы Круна. Интелик проворно отскочил в сторону и приготовился что-то выкрикнуть, как вдруг побледнел лицом, а с толстых губ его вместо оскорблений сорвались слова досады.
– А-а, боишься, сучий потрох! – свирепо ухмыльнулся Крун.
Однако вожак испугался не его.
– Именем моего деда, Божественного Виктора, остановитесь! – прозвучал гневный голос Эмилия Даласина.
Юнцы сбились в жалкую кучку подле своего вожака. Крун услышал, как по рядам их пробежал испуганный шепот: «Фортунат… Кесаревич Эмилий!», а самый маленький юнец, которого вожак называл Намошей, обречённо проныл: «Ну, что я говорил! Теперь мы пропали».
– Что здесь происходит? – жёстко вопросил Эмилий.
– Эти негодяи преградили нам дорогу, – ответила София, – и оскорбили меня. Его светлость, – она особо подчеркнула слова: «его светлость», – вступился за мою честь, и вот…
Эмилий Даласин нахмурил густые брови и обратился к Интелику:
– С каких это пор отпрыски народных избранников позволяют себе угрожать женщине, в чьих жилах течёт кровь Великого Фортуната?
– Вашему Высочеству не о чем беспокоиться, – кланяясь и заискивающе улыбаясь, ответил вожак. – Мы с княгиней всего-навсего беседовали о политике.
Эти слова подразумевали: «Мы беседовали о политике, а политика не ваше дело, кесаревич!».
– Он говорит правду, княгиня?
– Увы, Ваше Высочество, – вздохнула София Юстина, понимавшая всю бесплодность этого дознания, – вот только гражданин Интелик выбрал для дискуссии крайне неудачное время и место!
Вожак торжествующе осклабился.
– Мы уже закончили. Ваше Высочество позволит нам уйти?
Эмилий Даласин медленно кивнул, однако София
