людей. Затем к нему пришло озарение; он подумал, что правда об этих людях поучительнее умолчания и лжи; он решил, что история узников каменного столба послужит для молодого Варга хорошим уроком на всю оставшуюся жизнь…
О, честный, благородный и наивный Даласин! На самом деле он нисколько не различал многокрасочную игру страстей, бушующих в душе северного варвара! В этот день, в этот тихий вечер, в это обманчивое мгновение коварные боги присудили ему совершить самую страшную ошибку всей его жизни; вернее, то было лишь начало цепи трагических ошибок самых разных, друг на друга непохожих людей… А может быть, дьявол оказался слишком силён?
– Это еретики, – нравоучительным тоном ответствовал Эмилий Даласин. – Перед вами, принц, отец и сын Ульпины, самые страшные еретики, каких только знала история новейшего времени. Старший Ульпин, патрис по происхождению, ещё недавно принадлежал к сообществу иереев самого почитаемого у нас Ордена Сфинкса, носил высокий сан куратора, имел право претендовать на пост верховного куратора и мог в положенный год стать понтификом, то есть, главой Святой Курии и всего Священного Содружества, фактически вторым, после Его Божественного Величества, человеком в государстве. А если учесть, что земное божество не обременено у нас обязанностью творить судебную власть, у старшего Ульпина был неплохой шанс стать первым человеком Империи…
– Он этим шансом не воспользовался, – с искренней горечью в голосе продолжал кесаревич Эмилий, – ибо дьявол всецело овладел его душой! Ульпин, знатный патрис, куратор Ордена Сфинкса, стал еретиком. Хуже того, он стал ересиархом, основал свою чудовищную ересь. Какой жуткий финал столь многообещающей жизни!
Ересиарх, полуобернув голову к говорившим, с интересом, как показалось Варгу, прислушивался к словам кесаревича.
– Вы не сказали, Ваше Высочество, в чём заключалась его ересь, – напомнил Варг.
– Ах, да… Ересь настолько глубокая, ужасная и зловещая, настолько самоочевидна, что скрыть её под личиной высокопарных слов о верности Учению Аватаров, как обычно делают еретики в тщетной надежде спасти свои никчёмные жизни, не представляется возможным. О какой же верности Учению можно говорить, когда из последней книги старшего Ульпина прямо следовало, что никаких великих аватаров, богов-посланцев, основавших нашу цивилизацию и вручивших Фортунату своё Учение, вовсе и не существует, и никогда не существовало, а есть только один Бог-Творец, который ни в каких посланцах не нуждается и не нуждался. И что, соответственно, – в голосе Эмилия звучало искренне возмущение, – аватары в императорах не воплощаются (поскольку просто нет их, аватаров), а значит, наши августейшие повелители – никакие не воплощённые боги, а такие же смертные, как и все люди! И что, следовательно, сам великий Фортунат был всего лишь ловким проходимцем, первым сообразившим, какую выгоду можно извлечь из Эфира!
Кесаревич запнулся, поняв,
