не евреи, – размышляла Тони, – может быть, их послали в приют, при монастыре, и Виллема с ними. Но в Мон-Сен-Мартене произошло восстание. СС подозревало тамошних жителей в связях с партизанами. Максимилиан выяснит, где Виллем… – о Воронове Тони не думала:
– Он позаботится об Уильяме, а больше он, ни для чего не нужен, проклятый убийца. Пусть немцы его расстреливают… – из абвера ее забрал личный мерседес командующего «Голубой дивизией», генерала Муньоса Грандеса. Тони, с удовольствием перешла на испанский язык. Ее поселили в особняке, на берегу Волхова, где размещался генерал. Сеньор Августин, как любой испанец, немедленно начал ухаживать за Тони, немного старомодно, но очень мило.
Абвер снабдил ее оккупационными марками. На следующей неделе Тони, с командированными сюда фольксдойче, ехала на машине в Ригу, где садилась на самолет, идущий в Берлин. Новгород находился близко от линии фронта, но магазины в городе бойко работали. В церквях шли службы, в кинотеатрах крутили немецкие ленты, с русскими субтитрами. Навестив комиссионную лавку, Тони выбрала несколько платьев, на первое время. Она, наконец-то, надела туфли на высоком каблуке. Едва увидев Тони на завтраке, в общей гостиной особняка, капитан Эскуэрра подсел к ней, и долго распространялся о красоте сеньоры. Жертву большевистского режима жалели все испанцы. Эскуэрра обнадежил ее:
– Скоро вы окажетесь дома, в родном Мадриде, забудете все, что случилось, как страшный сон… – Тони, набожно, перекрестилась:
– Я каждый день молилась Иисусу, и деве Марии, сеньор Мигуэль, просила победы германскому оружию… – молитвы сеньоры Эрнандес принесли плоды. Вечеринку испанцы устроили в честь отличных новостей. Из Чудова сообщили, о полном разгроме банды партизан. Сегодня, генерал Муньос Грандес объявил, что командующий Второй Ударной армией, Власов, сдался в плен:
– Очень хорошо, – облегченно вздохнула Тони, – надеюсь, что Волкова убили, и я больше никогда в жизни его не увижу… – она подумала о брате и Питере:
– Джон, скорее всего, в Блетчли-парке сидит, а Питер на заводах. Впрочем, какая разница? Мне они неинтересны. Мне нужен только Виллем, наш сын и будущие дети… – Тони была уверена, что после войны они смогут поселиться в Мон-Сен-Мартене:
– У де ла Марков есть немецкая кровь, и я аристократка. Оккупационная администрация заинтересована, в работе шахт. Пусть уголь идет рейху, ничего страшного. Мы вернемся к спокойной жизни, обвенчаемся, родятся малыши… – в Новгороде, Тони аккуратно посещала православные службы, в компании испанцев. Она избегала рассказов о жизни в Советском Союзе, но никто, ничего и не спрашивал:
– Они рыцари… – Тони смотрела на офицеров, в форме вермахта, с красно-желтыми, испанскими нашивками, – они не станут интересоваться у женщины подобным. Видно, что мне тяжело говорить о прошлом. Я страдала, мучилась… – Тони блеснула белыми зубами:
– Вино
