помнишь, что с экспедиции с Керчи привез?
– Ну.
– Одна на тридцатник потянет.
– Баксов?! Тот прозрачный камешек на тридцатник?! – не поверил Точилин. – Гонишь!
– А медальончик, что за медный выдавал, помнишь?
– Терракотовые головки помню. Глина! Медальон – не помню.
– Пятачок такой, невзрачный, – гудел Тимофей.
– С богинькой и козочкой? Ах, да! Помню-помню.
– Артемида, богиня охоты. Так он золотой был, медальончик-то. Третий век до нашей.
– Что до нашей?
– До нашей эры. Две тысячи триста лет ему с гаком. Сколько он мог бы стоить, по-твоему, на черном рынке?! – таинственно прошептал Тимофей.
– На черном?! По-моему?! Много, – согласился Точилин. – И всё-всё-всё под чистую вынесли?
– Всё, – трагически мотнул патлатой головой Тимофей, прислушался к мирному журчанию, что уже долгое время раздавалось в туалете, и заорал:
– Бальзакер, ты там за трое суток отливаешь?!
– Похоже, – даже не улыбнулся Точилин, находясь под впечатлением от услышанного. У Тимофея не было оснований врать, если он говорил, – так оно и было. Всегда.
– Кто-то из своих гробанул. Кому-то ты проболтался по пьянке, – прошептал Точилин. – Может этот?.. – он не успел высказать предположения, только кивнул в сторону выхода.
Сдернули воду в туалете. И раздался жуткий вой, будто на волка ночью наступили сапогом размером с телегу. С грохотом вывалился из туалета на пол обезумевший Ягодкин. Засучил ножками и ручками. Как таракан, на заднице, спиной вперед подъехал к лавке, уперся плечом в ножку табурета, на котором восседал Точилин.
– Т-там-м, Точ-чила, – просипел взволнованный Артур и указал трясущимся пальцем сначала в направлении сортира, потом на Тимофея. – Ууу н-него т-там трррруп! К-куски тр-рупа лежжжат.
Впечатление
После дикого вопля Артура у Точилина запрыгали по затылку патефонные иголки. Он сидел и не мог произнести ни слова, только гыкал, как заезженная пластинка, пытаясь спросить Лемкова, в чем там может быть дело.
Обезумевший Артур не забыл поддернуть брючки на коленях, уселся на холодном бетонном полу, трясся и шептал, заикаясь:
– Пов-вернулся с заж-жигалкой, а-а т-там, в эт-том… т-таком кор-рыте д-для д-душа, – н-нога, р-рука. И-и… в-все от-дельно ос-стальное…
Лемков преспокойно жевал. Стебли черных растений свисали по растрепанной бороде, как усы у моржа.
– И г-грудь, Точила, т-тоже там, – продолжал подвывать жалкий Артур, – ж-женская. Крррупная такая.
– Да, – громко и спокойно заявил Тимофей. – Эту стерву я расчленил. Заслужила. Столько кровищщи было, Жорик, ооо! Полнокровная, зараза, оказалась!
Ужасный, в своем диком спокойствии, Лемков, как ни в чем не бывало, продолжил закусывать очередную порцию водки, словно поведал
