стоял на пути с распахнутыми объятиями.
– Почему же не в радость, почему лишь тоска?
Почему идет снег за окном и внутри?
И с трудом подбираются в строки слова,
И отравою грусти пропитаны дни?
Стиснув холодными пальцами запястья, он оттолкнул ее от себя. Софи чудом удержалась на ногах и попятилась, не сводя взгляда с кошмарной маски, в которую превратилось лицо ее бывшего одноклассника. Тот ухмыльнулся, и его губы разомкнулись, обнажая растущие клыки.
– Нравится? – спросил Виктор.
– Нет. Ты можешь лучше.
Заговорить его во что бы то ни стало! Не дать ему напасть! Кто-нибудь обязательно высунется из окна или выйдет из подъезда, а может, Андрей Васильевич уже отправился на ее поиски, и Макс где-нибудь рядом заряжает свой портативный метатель осиновых кольев.
– Твоя холодность повергает меня в уныние, София. Твоя душа покрыта коркой льда, но я знаю: внутри огонь! Пламя, пожирающее меня при одном только взгляде на твое прекрасное лицо, поистине невыносимо, – сообщил Виктор, продолжая томно вздыхать.
– Не надо, – окоченевшей ладонью Софи нащупала позади себя ручку двери.
– Мы были бы чудесной парой! – драматично взвыл вампир, неожиданно впадая в бешенство. Он и при жизни не отличался уравновешенностью, но после того, как некто из прихвостней Аверонского закусил им на ужин, превратился в конченного неврастеника. – И будем еще не одно столетие.
Дверь оказалась заперта. Уже не таясь, Софи в отчаянии подергала за ручку – куда там! Кинув затравленный взгляд на Виктора, она рванулась прочь.
– От меня не скроешься! – ей в спину ударил взрыв сатанинского хохота. Мимолетный шелест крыльев – и вампир грянулся перед ней оземь, наслаждаясь собственной силой – и ее страхом. Софи ударилась в его худосочную грудь и отскочила, готовясь метнуться обратно.
Однако прежде, чем ей выпала возможность снова испытать везение – или, точнее, невезение, – кто-то схватил Виктора сзади. Софи остолбенела, глядя на то, как эффектно вырисовывается из тьмы Александр Аверонский, придерживая Виктора за шиворот.
– Это ты угнал машину из моего салона? – вежливо осведомился он, не обращая на Софи внимания.
Ноги Виктора оторвались от земли, и он захрипел и задергался, суча руками.
– Ответ не верный. Повторяю вопрос: куда ты дел Феррари 488 GTB две тысячи пятнадцатого года? Если не скажешь и на сей раз, конец твой будет печален.
Выпучив глаза, Виктор уставился на аккуратно отесанный, круглый деревянный колышек с резным набалдашником на конце рукояти – для пущей острастки Аверонский неторопливо продемонстрировал его во всех ракурсах. Виктор снова издал задушенный, утробный рокот. Воротник застегнутой куртки пережал ему горло, и даже если чистосердечное признание вкупе с раскаянием рвалось наружу, выдавить из себя членораздельного слова он попросту не мог.
Аверонский с сожалением хмыкнул:
– Ну,
