краски.
Аверонский с усилием выкарабкался из гостеприимного кресла, пошатнулся, но устоял. Потер рукой подбородок. Ему срочно требовалась бритва. Плохо, что за ней придется ехать в город, но, в конце концов, человеческая еда в этом доме тоже отсутствовала. Аверонский придирчиво оглядел себя со всех сторон. Джинсы и черный свитер с высоким воротом. Сгодится. Насчет лица он уверен не был, поэтому потратил пять минут на умывание ледяной водой. Может, так нездоровые «следы вчерашнего порока» будут не столь заметны.
Отполированная до зеркального блеска «шестерка» дожидалась его в гараже в компании молоденького парнишки охранника, который бродил вокруг нее с выражением тоскливой зависти на лице. Завидев хозяина, паренек спешно ретировался в свою каморку у ворот, и Аверонский впервые почувствовал облегчение оттого, что не сделал кого-то вампиром.
***
– Бордовый цвет напоминает мне запекшуюся кровь, – с откровенной неприязнью в голосе проворчала Софи, вертясь перед зеркалом. – Макс!
– У? – из ванной высунулась заспанная физиономия с узкими щелками опухших глаз и розовой ручкой зубной щетки, торчащей из густой пены во рту.
– Как я выгляжу?
– Ак аыйно.
– Чего?
Макс выплюнул щетку, разбрызгав пасту.
– Как обычно, говорю.
– Совсем? – растерялась Софи. – Идет мне бордовый или нет?
Макс пожал плечами.
– По-моему, все супер.
И нырнул обратно в ванную.
Софи хмуро уставилась на свое отражение. Ассоциации с кровью, как назло, возникали самые отвратительные. Слишком гадкие, чтобы испытывать восторг от подаренной матерью куртки. Но она была просто обязана надеть ее, даже не взирая на то, что мать находилась за семьсот с хвостиком километров от нее, где-то в российской столице. Так уж получилось.
Беда заключалась в том, что ее лицо, не обремененное ни косметикой, ни наличием челки, ни украшениями вроде сережек или популярного ныне пирсинга, упорно не желало соответствовать навязанному бордовой кожей имиджу. Ну не шло корове седло, хоть ты тресни! Софи насуплено смотрела в зеркало, вдруг ставшее ей злейшим врагом. Потом в отчаянии подняла руку и расщелкнула заколку на затылке. Коса рухнула на спину, тугая и толстая, как канат. Софи с досадой вплела в нее растопыренные пальцы и принялась раздирать спутанные пряди волос. Наградила природа, ничего не скажешь! Кому два пера на голове, а кому два килограмма пакли, от которой расчески ломаются. А может, причесываться надо было чаще, чем два раза в неделю?
Она усмехнулась. Как ни странно, от самоиронии полегчало. Теперь стоило добавить красок. Глаза она трогать не стала, а вот губы не грех было подчеркнуть.
– Ты когда-нибудь уйдешь? – осведомился Макс, снова высовываясь в коридор. – Боже, Софи, что ты с собой сотворила?
– Нравится?
– Свят,
