эсэсовскую шинель, широкие плечи, коротко стриженые, каштановые волосы, под фуражкой.
На нее повеяло сандалом. Муж опустился напротив, расстегнув кашемировое пальто, махнув кельнеру. Марта не заказала пирожное, боясь, что ее вырвет, как вчера, в спальне. Сославшись на усталость, Марта попрощалась с гостем. Ребенок недовольно ворочался, она стояла на коленях, перед унитазом:
– Петр Арсеньевич Воронцов-Вельяминов. Но он летчик, майор Воронов. Я помню его, с авиапарада. Не летчик… – Марта прополоскала рот, – он ничего не знает об авиации. Его брат, Степан, летчик. Я не знала, что есть еще один брат, что он работал в НКВД. Они близнецы… – Марта так и сказала Генриху, когда муж поднялся наверх, после хаммама.
Они лежали в постели, Аттила устроился у кровати, на ковре. Генрих, обняв ее, зашептал:
– Я почти все выведал, у Макса. Проклятый позер, он не упустил возможности похвастаться успехами… – выслушав мужа, Марта приподнялась на локте:
– Он может знать, что случилось с моей матерью, Генрих. Но спрашивать о маме нельзя, такое подозрительно… – девушка закусила губу, – и он интересовался крестиком… – Генрих уверил ее:
– С крестиком все будет просто. Недаром у нас под рукой ювелирная лавка. Но ты сегодня была в ударе… – он прижал Марту поближе, – когда Макс пошел сажать мерзавца… – он поморщился, – в такси, папа сказал, что ты большая умница, не растерялась…
– Я знаю, – вздохнула Марта, – Генрих, невозможно подумать, что он кузен герра Кроу. Его брат, Степан, очень хороший человек… – муж, мрачно, отозвался:
– А я брат Максимилиана и Отто. Родной брат, Марта… – она слушала спокойное дыхание мужа:
– Тварь родственник моего отца. Месье Корнель, или Драматург… – Марта велела себе запомнить кличку. Она обрадовалась, услышав, что отец воюет в Сопротивлении:
– Я знала, что он будет сражаться с фашизмом… – Марта позволила себе закрыть глаза, – как мама. Может быть, мы увидимся после войны. С мамой мы больше никогда не встретимся… – она тихо всхлипнула:
– Петр Арсеньевич, то есть Петр Семенович, ее знал, наверняка. Но ничего не выяснить… – Генриху принесли крепкий, черный кофе.
Муж выпил чашку почти залпом:
– Он все купил, – одними губами сказал Генрих, – и вообще, он в рот смотрит, и мне, и тебе, и Максу… – заранее заехав в ювелирную лавку, Генрих обо всем договорился. Он позвонил гауптштурмфюреру, в его комнаты, у Кудам, пригласив того на прогулку по Берлину.
– В общем, все прошло удачно, – подытожил муж, – и я не думаю, что он станет болтаться на вилле. Макс уедет, после нового года, и он тоже… – Марта поняла:
– Генрих сидит на месте мамы. Она мне оставила конверт, с письмом и крестиком, и ушла, чтобы не вернуться… – найдя под столом руку мужа, Марта погладила теплую ладонь:
– Генрих никуда
