призрачная пешка в настоящей игре. Но призрачная пешка вдруг материализуется. Выходит из-под контроля. Играет против своих создателей.
Фильм Хичкока – своего рода экранизация мифа.
Спецслужбы – Пигмалион. Главный герой – его ожившая статуя, забравшая над создателем власть.
Связь
Светлая квартира с высокими потолками, множеством книг, скрипучим паркетным полом, телевизором в кухне. Утром я варила кофе и смотрела «Евро-ньюс» на культурном канале.
Я здесь часто бывала, ночевала, если задерживалась в Москве, любила этот дом и до сих пор по нему скучаю.
Как-то раз хозяйка квартиры, моя подруга, уехала на неделю. Оставила мне ключи и собаку на попечение. Ее звали Терри, Терка. Породы не знаю. Небольшая, прыгучая, гладкошерстая, умная, молчаливая, воспитанная. Настоящая леди. Как-то раз Джимка сказал ей «Терка, выйди», так как хотел сообщить что-то не совсем приличное. И Терка вышла. Было дело, я нарисовала картинку гуашевыми красками, она называлась «Терка пьет чай». Терка чинно сидела у телевизора, с чашкой в лапе и скорбным выражением лица.
Жили мы с Теркой замечательно. Апрель случился тихий, солнечный. Утром я с Теркой гуляла, затем мы поднимались в железном мрачном лифте. Я кормила собаку, пила кофе, смотрела свои новости, поливала цветы и отправлялась на работу. И мне совсем не хотелось спешить после работы домой. Да и нужды не было.
Не помню, куда я собиралась в тот вечер, то ли на выставку, то ли в книжный зайти, в кафешке посидеть, на народ поглазеть, но, пока шла от работы до метро, у меня вдруг испортилось настроение. Очень стало тревожно на душе. Я решительно не могла себя заставить, куда либо идти прогуливаться. Я отправилась домой. Я даже бежала. Так мне было легче, бежать.
Терку застала у порога, она умудрилась зацепиться надтреснутым ногтем за довольно увесистый, толстый ножной коврик. Хотя уменьшительный суффикс тут не к месту. Небольшой, но коврище, западня для маленьких собак. Видимо, Терка давно попала в эту западню. Она чуть не плакала. Я ее мгновенно освободила.
На улице мы сидели вдвоем на лавке. Дети возились в песочница. Терка дрожала под моей рукой, не могла успокоится.
Корова
Здесь мальчик живет во вселенной. С заглавной буквы, пожалуй, – Вселенная. Это как у Бунина в «Жизни Арсеньева»: герой никак не может начать писать, все думает, с чего бы начать, то есть, на самом деле он думает о собственном начале, о том, с чего же начался он. Я родился тогда-то, в таком-то месте, в таком-то году. Он думает, что надо бы описать то захолустье (или столицу – неважно), в котором он появился на свет, тот угол. Затем он думает, что надо начать не с угла, а со страны, описать Россию. Описать ее историю. Чтобы было понятно, откуда он – такой – произошел. В конце концов он решает написать: я родился во Вселенной.
У Платонова это само собой разумеется, – прежде всего его герой родился и живет во Вселенной. И устройство этой Вселенной известно: степь, переезд, поезд, дом на переезде, сарай, корова, школа за семь километров. Африка и Австралия в этом мире тоже присутствуют. На уроке
