люблю тебя, люблю… – он так и не открывал глаз, – люблю, милая… – она вскрикнула:
– Пожалуйста, милый, еще… – Авраам тяжело задышал:
– Как долго, как долго ничего не было. Она моя, вся моя… – женщина, повернувшись, приложила палец к его губам:
– Подожди, пока ничего нельзя. Я сама все сделаю… – она скользнула вниз. Авраам гладил короткие волосы:
– Я хочу построить тебе дом, хочу детей… – все будто взорвалось, перед закрытыми глазами заплясали звезды:
– Словно в первый раз. Никогда еще такого не случалось… – Авраам потянул женщину к себе. Он целовал ее лицо, нежно проводил губами по влажным щекам:
– Я так долго искал тебя, и встретил, наконец-то. Пожалуйста, пожалуйста, никуда, никогда не уходи, не бросай меня… – горячее дыхание защекотало его ухо. Женщина спросила: «Как тебя зовут?»
Он рассмеялся:
– Авраам Судаков, как еще? Не говори, что ты меня не знала… – он прижал женщину к себе:
– Сейчас ты поспишь, а я тебя убаюкаю, как в детстве. Ты песню пела, мою любимую. Ложись сюда… – Авраам устроил ее у себя под рукой:
– Поспишь, а я тебя буду целовать. Каждый палец, каждый волос, всю тебя… – от нее пахло дымом костра, ее сердце часто билось, рядом с сердцем Авраама. Он почувствовал блаженное, юношеское счастье:
– Она рядом, она никуда не уйдет… – доктор Судаков улыбнулся:
– Она меня не знала. Знала, конечно… – он задремал, обнимая горячие плечи, напевая песню.
Эстер лежала с открытыми глазами, глядя на его спокойное, умиротворенное лицо:
– Нет… – она сдержала улыбку, – получается, что не знала, доктор Судаков… – поворошив дрова в костре, натянув на Авраама одеяло, она заснула, в крепком объятье его рук.
Гуляш из немецкого концентрата вышел наваристым, ароматным. Эстер не пожалела порошка. От легкой миски поднимался запах мяса и специй. По стенкам стучала ложка. Авраам жадно ел, не поднимая перевязанной головы. Эстер прибрала грязные бинты. Стоя сзади, она внимательно рассматривала отверстие в черепе. Свет немецкого фонарика метался по сухому мху, на полу шалаша, по нижней рубашке, с лиловыми штампами вермахта. Ложка остановилась, доктор Судаков, изумленно сказал:
– Не могу поверить. Что хочешь, делай, но до сих пор не могу… – Эстер потянулась забрать миску. Авраам поцеловал ей руку:
– Не могу. Я помню… – серые глаза смеялись, – как ты меня осматривала. Только я думал, что это мама… – отставив миску, он усадил Эстер рядом:
– Сейчас я тебя малиной покормлю… – раннее утро выпало зябким, он укутал женщину одеялом. Авраам вспомнил:
– Начало августа. Правильно, в горах всегда так. Значит, Леон погиб, в столице… – о смерти лейтенанта Радаля и своего брата Эстер рассказала, когда готовила гуляш. Авраам коснулся забинтованной головы:
– Я год с пулей Гёта в мозге проходил… –
