ее отправил в Швецию, или Швейцарию. Я бы все сделал, чтобы ее обезопасить… – он, втайне, думал, что Цецилия могла податься в Варшаву, к бандитам. Однако после подавления восстания, никаких следов девушки он в бывшей польской столице не нашел. От Варшавы остались одни руины, под которыми сейчас стояли русские:
– Пусть заходят на выжженную землю, – презрительно думал Макс, – Будапешт мы тоже разрушим, и взорвем Краков… – завтра, согласно приказу командования, СС отходило на запад, в Буду. Пять мостов через Дунай взлетали на воздух. Максимилиан, впрочем, не собирался ждать отступления. Вчера пришла радиограмма, из Берлина, Отто, получившего тяжелое ранение на фронте, перевезли в столицу. Гиммлер вызывал Максимилиана обратно в рейх:
– Нет смысла здесь сидеть, – подытожил Макс, допивая кофе, – город обречен. Надо заняться поисками Эммы и Марты. Проклятый Валленберг, он бы мне пригодился… – швед нужен был Максу не ради поисков спрятавшихся в подвалах и канализации евреев. Местные жиды бригадефюрера больше не интересовали:
– Валленберг, наверняка, связан с англичанами, как и предатель Генрих. Может быть, они даже были знакомы. Он бы мог сказать, куда Генрих и отец отправили женщин и малыша… – Цецилия, с будущим ребенком, исчезла. Кроме Адольфа, хоть и сына предателя, у титула не было других наследников.
– Адольфа я воспитаю достойным человеком, – пообещал себе Макс, – я и Отто. Выдам Марту за него замуж, мы заменим малышу отца. В конце концов, Эмма обязана вернуться к законному мужу… – законный муж сестры еще не согнал бледность, с красивого лица. Круглый шрам на правой щеке, след острого каблука бывшей мадам Тетанже, русского почти не портил. Максимилиан задумался:
– У его брата шрама нет, если судить по фото. Хотя мог и появиться, за это время. В нынешней обстановке, невозможно запомнить, у кого какие шрамы… – хотя в Польше он не нашел ни Цецилии, ни доктора Горовиц, ни проклятого Холланда, Максимилиан вернулся из генерал-губернаторства не с пустыми руками.
Присев к большому, дубовому столу, Максимилиан налил себе кофе:
– Ваша беда, дорогой зять… – он покачал носком начищенного сапога, – в том, что вы слишком торопитесь с выводами. Вы утверждали, что ваш брат, доблестный летчик Воронов, утонул в Эресунне. А я вам говорил, что не надо спешить, и преждевременно его хоронить… – Петр Арсеньевич, из-за ранения, не успел навестить лагерь Штутгоф, но туда приехал Макс.
У бригадефюрера на руках имелась папка некоего норвежца, герра Равенсона. По документам выходило, что Равенсона выловило немецкое рыболовное судно, в проливе Эресунн. Рыбаки, верные граждане рейха, сдали нарушителя границ в ближайшее отделение гестапо. Судно базировалось в Данциге, где и сделали первые снимки Равенсона, при аресте. Норвежца отправили в лагерь Штутгоф, однако он бежал, не просидев и двух месяцев. Максимилиан хмыкнул:
