музея валялись брошенные немецкими саперами упаковки взрывчатки. Мешки с песком, раньше защищавшие бывший ресторан Гунделя, выстрелами танков разметало по всей аллее. В конце дорожки, у замерзшего пруда, чернела сгоревшая тридцатьчетверка. На присыпанном снежком гравии дорожки, застыли окоченевшие трупы. Эсэсовцы и русские лежали вперемешку. Нацистское знамя, над разбитым зданием ресторана, сорвали, но советского флага видно не было.
Бой на западной окраине парка продолжался весь день. По бульвару Андрасси, с запада на восток, шли грузовики с подкреплением:
– Все равно СС обратно откатится, – сказал Волк Раулю, – они не удержат восточные окраины. Будем надеяться, что Мишель сидит в музее и носа на улицу не высовывает… – Максим предполагал, что кузен, добравшись до запасников, не стал покидать подвал:
– Оружие у него при себе, – заметил Волк, – но Мишель человек осторожный. По нынешним временам, это лучше. Он там останется до темноты. Ночью, бой, все равно затихнет… – так оно и случилось. СС отбросило русских от музея, но, судя по всему, не стало восстанавливать линию обороны. Дождавшись, пока придут его ребята, на помощь Раулю, Максим посмотрел на часы:
– Занимайтесь своими делами. Все равно, нашим евреям… – Волк, коротко, улыбнулся, – недолго осталось в подвалах сидеть. Завтра, я думаю, СС в Буду отступит, взорвет за собой мосты… – они с Раулем стояли на балконе, оглядывая пустынный бульвар Андрасси. После хмурого, серого дня, вечер оказался неожиданно ясным и морозным:
– Семнадцатое января, – вздохнул Максим, – а город с осени осаждают. Ладно, скоро все закончится. Рауль уедет в Швецию, а мы с Мишелем отправимся в рейх. Фонарик у него есть. Наверняка, бродит в подвале, изучает местные картины… – над парком, на востоке, в наступившей тишине, слышались птичьи крики. Вороны кружились у голых верхушек деревьев. На темно-синем небе выступили первые, холодные, слабые звезды. Кинув окурок вниз, Волк проследил за рассыпавшимися искрами:
– Вы будьте осторожней, пожалуйста… – Максим понял, что не видел, как самолет возвращался за Дунай: «Я мог пропустить звук, – успокоил себя Волк, – артиллерия гремела, весь день».
– Будьте осторожней, – повторил он, – особенно, учитывая, что адрес теперь известен не только нам… – за своих ребят Волк ручался, но, несмотря на заверения Рауля, что в Стокгольме адрес передавать русским некому, Максим распорядился:
– Вернешься, я приведу Мишеля, и найдем другое место. Мне так спокойней будет… – город наполняли заброшенные квартиры. Максим не доверял НКВД:
– Вдруг в Москве узнали о Валленберге, – он собирался к музею, – вдруг решили, что Рауль на англичан работает. Сообщили сведения сюда, в военную разведку армии Малиновского. Будапешт еще не освобожден, но с моих соотечественников станется лично явиться за предполагаемым разведчиком британцев… – Максим не мог не пойти к музею. Он чувствовал ответственность за Мишеля:
– Я
