ночью, было невозможно:
– С другой стороны, – мрачно понял Волк, – зимой с телом ничего не случится. Я должен знать, что произошло. Если Мишель мертв, я должен сообщить семье, но только как… – Волк давно сказал Раулю, что не хочет пользоваться передатчиком, в шведском консульстве:
– Немцы могут его слушать, и ты не знаешь, с кем разговаривают люди в Швеции… – Валленберг кивнул:
– Именно поэтому я и не о чем не распространяюсь, на сеансах. Семье просто говорят, что я жив… – блокнот кузена Волк сунул в карман толстой, трофейной немецкой куртки, со споротыми нашивками:
– Дома сожгу. Ладно, – он опять посмотрел на двери, – если Мишель жив, он выйдет из музея, отыщет нас, а если его убили… – Волк хотел, дождавшись удобного времени, вернуться к пруду:
– Мишель христианин. Если он погиб, я не позволю его телу остаться без погребения… – со стороны бульвара Андрасси донесся звук автомобильного мотора, в темноте пронесся свет фар. Волк помигал фонариком ребятам: «Идите сюда».
Один из парней прислушался:
– Вроде не немецкий автомобиль. К Дунаю идет. Наверное, русские разведчики, Фаркаш… – Волк задумался:
– Может быть, послали пару человек, посмотреть, где немцы в Пеште, и вообще, что происходит. А может быть… – он распорядился: «Пошли».
Тропинку в подвалах, ведущую на запад, Максим знал назубок. Подсвечивая себе фонариками, они добрались до угла улицы Ворошмарти. Заваленная камнем лестница вела наверх, в двор их дома. Волк, первым, осторожно толкнул косую подвальную дверь, в лицо ударил морозный воздух. Звука машины он не услышал, света фар тоже не было видно. Оставив ребят в арке, ведущей на бульвар Андрасси, он велел:
– В случае чего, сразу ныряйте в подвал. Русские сейчас будут стрелять по всему, что движется. Впрочем, немцы тоже… – поднимаясь на второй этаж, по стылым каменным ступеням, Волк надеялся, что сейчас увидит кузена и Рауля, распивающими кофе:
– Квартира на проспект выходит. Со двора не было заметно, развели они огонь, или нет. Немцев здесь не осталось, мертвая зона. Могли и разжечь костер, ничего опасного. С Мишелем мы могли разминуться… – дверь квартиры оказалась немного приоткрытой. Волк даже стал дышать почти неслышно. Проскользнув в темную переднюю, не включая фонарик, он прижался к стене:
– Никого нет, кажется… – рука в кармане легла на пистолет, – может быть, Рауль еще не вернулся… – Максим, на цыпочках, пробрался в гостиную. Огонь в камине давно потух. По запыленным половицам, среди разбросанной, ломаной мебели, гулял ветерок, с балкона. Он, очень осторожно, щелкнул рычажком фонарика. Записка лежала на столе, придавленная банкой с немецкой ветчиной:
– Уехал в Дебрецен, с представителями штаба маршала Малиновского, как гость, или заключенный, пока не знаю… – Рауль писал на французском языке:
– Но надеюсь,
