минут она уже неслась обратно к дому, закинув за плечо авоську, набитую мылом и лампочками, солью и хлебом, любимой карамелью Пашунчика.
Гонимая неведомой силой, она снова спешила, оставляя на припорошенной пылью тропинке чуть заметные следы сандалет. Подхваченная инерцией бега, на них плавно оседала коричневая пыль, и следа будто не бывало.
А что было-то?..
Не заказанная музыка
Илюшке Шляхову справляли проводы в армию. Гости, а это были в основном его же сверстники, все подходили и подходили, занимали места за широкими, накрытыми во всю залу, столами, шумно плюхались на самодельные лавки. Нисколько не стесняясь взрослых, пили вино, пиво и, как по заданному графику, через каждые пятнадцать минут выбегали в подъезд покурить. Новобранцу по такому случаю было разрешено выпить водки. Быстро охмелев, Илья расслабился, куражился перед девчонками и после каждого тоста обещал матери писать подробные письма. Пацаны наперебой напутствовали товарища.
– Ты, главное, присягу выучи, – наставлял сидевший рядом друган Леха.
– Да нет, присягу учить необязательно, дадут зачитать, – возражал его тезка, просвещенный об армейской науке отслужившим братом.
Немного поспорили о преимуществах войск, дедовщине, исполнении приказов офицеров.
– Ты ж смотри, приказы выполняй, но и себя в обиду не давай, – вставил слово молчавший доселе отец.
– Да я, если что… – осмелев от хмеля, сын картинно взмахивал кулаками.
– Ты что, не вздумай! – ахала прислонившаяся к плечу призывника подруга.
Откуда-то появилась гитара. Трогательная песня о службе солдата и верности любимой вмиг утихомирила возбужденную от вина и предстоящей разлуки компанию. Все подобрались, начали подпевать гитаристу Лехе, который выводил незатейливый мотив дворового шлягера:
«А ты солдата подожди,
Ты только замуж не спеши,
Через снега, через дожди
Ему две строчки напиши…»
От грустной песни расплакалась мать, растрогался и сам призывник. Это выдавали его глаза, подернутые влажной пеленой. Потом пели Высоцкого и произносили тосты, обмывали полученный Ильей диплом нефтегазового техникума. Хозяева сбегали за соседями снизу, ставшими за шестнадцать лет проживания в одном доме почти что родственниками.
Вечеринка была в разгаре. Молодежь выходила и заходила, и как-то незамеченным осталось появление еще одного гостя. По непонятное оживление почувствовалось. Началось с того, что хозяин дома несколько раз выносил налитую стопку водки на кухню, возвращался за закуской и с захваченным ломтем арбуза исчезая надолго.
Посреди кухни на табуретке восседал мужик непонятного возраста и социального происхождения. Яркую синюю рубашку с накрахмаленным воротником полускрывал старый коричневый пиджак с распоротыми швами у карманов
