дворе считали сотнями
В большой чести и в славе жила Федосья Прокофьевна в Москве златоглавой.
Во дворце, в теремах царицы и царевен боярыня Морозова была своим человеком.
Но, несмотря на окружающую роскошь и несметное богатство, Федосья Прокофьевна вела жизнь почти монашескую.
Она «по понятиям и убеждениям века» уже носила в своем положении смысл монахини. Честное вдовство само собой уже приравнивалось к обету иноческому. Поэтому вся жизнь вдовы со всею ее обстановкой естественным и незаметным путем преобразовалась в жизнь монастырскую. Так же точно естественным и незаметным путем устраивалась жизнь честного вдовства, например, жизнь царевен. Не первая и не последняя была Федосья Прокофьевна, устроивши свой дом по-монастырски. Таков был господствующий идеал для женской личности, свободной от супружества[3].
Боярыня Морозова строго исполняла посты и правила церковные и келейные; этого не оставляла она и на «верху», то есть в тереме царицы и царевен.
Сестры «тишайшего» царя Алексея Михайловича вели жизнь тоже монастырскую, келейную.
«Утром после правила и книжного чтения, – пишет Забелин, – обыкновенно святого жития на тот день или поучительного слова, боярыня (Морозова) занималась домашними делами, рассуждая домочадцев и деревенские крестьянские нужды, заботясь об исправлении крестьянском, иных жезлом наказуя, а иных любовью и милостью привлекая на дело Господне. Это продолжалось до девятого часу дня и больше, то есть до полудня и больше по нашему счету. Остальное время посвящалось добрым, богоугодным делам, в числе которых первое и самое важное место принадлежало делам милосердия».
Большой терем боярыни Морозовой был переполнен убогими, калеками, старцами, старицами, юродивыми и странниками. Федосья Прокофьевна придерживалась «Домостроя», который так поучает:
«Церковников и нищих, и маломожных, и бедных, и скорбных, и странных пришельцев призывай в дом свой и по силе накорми и напои и в дому, и в торгу, и на пути: тою бо очищаются греси, те бо ходатаи Богу о гресех наших».
Не отказывала боярыня Морозова в приюте и пище выгнанным из монастырей монахам и монашенкам: она любила «мнишеский чин» и «странных пришлецов».
Нередко Федосья Прокофьевна сама прислуживала, кормила и поила из своих рук калек, убогих и другой странный народ. Дом ее был открыт юродивым, и нищим, и сиротам, и убогим, и странникам, которые «невозбранно в ее лежницах обитали и с нею ели с одного блюда».
Из числа юродивых особенной честью и уважением пользовались у боярыни Морозовой юродивые Федор и Киприан; оба они были рьяными ревнителями древнего благочестия.
Федор и летом и зимой ходил в одной рубахе, босой, с непокрытой головой.
Аввакум о нем так рассказывает: «Много добрых людей знаю, а не видал такого подвижника: зело у него во Христа вера горяча была. Не в баснях проходил подвиг… много час-другой полежит да и встанет, тысячу поклонов отбросает да сядет на полу, а иное
Ив. Забелин.
