style="font-size:15px;"> – Тверда ли ты в вере? – спросил как-то у боярыни Морозовой монах Трифилий.
– Не знаю, отче, как и ответить. Я смиренно прошу твоих молитв! Да укрепит и утвердит меня Господь в нашей правой вере!
– Я и то, боярыня, молюсь за тебя.
– Молись, отче, молись, о том прошу усердно.
При этих словах Федосья Прокофьевна чуть не до земли поклонилась старообрядцу.
– А хочешь ли я дам тебе в наставницы едину благоговейную инокиню Меланью?
– О том прошу, отче.
– Добродетелями Меланья вельми преукрашена.
– Приведи ее ко мне, отче Трифилий, пожалуйста, приведи!
– Ладно, приведу… А что, боярыня, ясти и питие для меня, многогрешного, приготовлено ли? – нахально спросил Трифилий, меняя разговор.
– Как же, отче, как же… Я ждала твоего прихода и закусочку велела сготовить…
– Какую?
– Балык осетровый, белуга, белорыбица, осетрина разварная… икорка… Приготовлены и грибки белые, и рыжики, и пирог с рыбной начинкой, пирог на меду с яблоками… оладьи с вареньем…
– Изрядно!.. А питие уготовила еси?
– Как же… Много настоек разных приказала на стол поставить, также и вина заморского, браги хмелевой и меду янтарного… Все приготовлено.
– Изрядно!.. За сие хвала тебе, вдова честная, Федосья Прокофьевна!
Трифилий, в сопровождении радушной хозяйки боярыни, отправился в расписную столовую палату, где был накрыт обильный разными закусками и винами стол.
Из-за стола монах-старообрядец не мог уже выйти: он изрядно поусердствовал около вин и браги, ноги отказывались ему служить. Трифилия слуги боярыни Морозовой бережно вынесли из столовой в сад проветриться и положили его в беседке на мягком пуховике.
Федосья Прокофьевна так возлюбила инокиню Меланью, что никогда с ней не расставалась, избрала ее себе в наставницы, с иноческим смирением отдалась ей под начало и до самой смерти ни в чем не ослушалась ее повелений. Эта старообрядка Меланья скоро забрала весь терем Морозовой под свое начало и повелевала всем как хотела.
Глава VIII
– Боярыня, тебя спрашивают! – заявила Федосье Прокофьевне вошедшая прислужница.
– Кто?
– Не знаю, боярыня, какой-то незнакомец.
– Что ему нужно?
– И про то, государыня, не ведаю.
– Скажи, чтобы зашел в другое время, теперь мне недосуг.
– Уж я ему говорила.
– Ну и что же?
– Не уходит! Поди, говорит, доложи боярыне.
– Какой назойливый! Кто бы это был?.. Ин пусть войдет…
– Слушаю, государыня.
Спустя немного времени в горницу вошел красивый, статный мужчина с окладистой черной бородой; на нем был надет кафтан стрелецкого полковника.
