покойных, выбитые на граните, сильно контрастировали с изысканным великолепием монументов. По поводу таких лиц обычно восклицают: «Ну и рожа!» Особенно меня поразил один. Даже рука вдохновенного художника не сумела убрать признаки самодовольной и жестокой тупости на толстощеком лице с торчащими под прямым углом здоровенными ушами и короткой шерстью над узким лбом.
Надпись внизу была соответствующая: «Колян, мы тебя никогда не забудем!» Колян в ответ ухмылялся щербатым, толстогубым ртом.
– И что ж это за мастера, соорудившие такое чудо? – спросил я у охранника. – Наши ведь, насколько мне известно, не могут полировать гранит, во всяком случае так?
– Итальянцы работали и по граниту, и по бронзе. У себя дома все делали, а сюда приезжали только собирать. Вот там, у забора, – охранник махнул рукой в сторону леса, – остановились автопоездом фургонов десять, наверное. Все нужное привезли с собой и работали круглые сутки…
– Деньги, должно быть, большие взяли? – произнес я, прикидывая в уме, каких сумм это все стоит. – Миллион долларов, наверное, не меньше?
Охранник засмеялся:
– Для тебя, наверное, миллион долларов – выше крыши. Верно? Здесь, дорогой мой, очень большие миллионы, тебе даже не осознать… Да и не нужно!
Ему вероятно хотелось поговорить и он спросил:
– Медунова хоронили?
– Да! – ответил я. – А вы что, его знаете?
– Кто ж Медунова не знает! Я, браток, многих знал и знаю. Скажи мне десяток лет назад, что с кладбища буду кормиться, в страшном сне бы не поверил. Я в Софрине служил, в бригаде ГРУ. Ушел подполковником, пенсия по нынешним ценам – гроши. Вот и нанялся с Урсулом охранять покой хлопцев этих несчастливых.
Собака, услышав кличку, посмотрела на хозяина всепонимающим взглядом.
– Платят хорошо, а самое главное – вовремя! – секьюрити посмотрел поверх моей головы.
– Ну, ладно, будь здоров! Вон ваши уже уходят…
После часовых поминок в ресторане Центрального Дома литераторов мы заспешили в аэропорт, но я никак не мог отделаться от раздумий все на ту же тему – о памяти и памятниках.
Незадолго перед этим я был в Москве на Новодевичьем кладбище. Там меня поразили два факта – первое, что наконец установили памятник Твардовскому. Могила поэта много лет удивляла посетителей полузаросшим холмиком. Сдвинутая к забору, в самую тень кладбища, она навевала тоску и вызывала горечь.
Могилку эту выкопали вначале Хрущеву, умершему 11 октября 1971 года, но сын его, говорят, устроил скандал с угрозой, что отца сюда не повезет ни под каким видом. И тогда власти, чтобы избежать и без того повышенного внимания к персоне нон-грата бывшего советского лидера, уступили и отвели ему место упокоения поближе к центральной аллее. А выкопанная могила пустовала больше трех месяцев, пока 18 декабря не скончался Александр Трифонович Твардовский.
