противостояние продолжается. Каждый за себя, говорили раньше, один Бог за всех. Теперь, кажется и Бог ни за кого, если допустил, чтобы дело зашло так далеко.
Ник отогнал от себя эти мысли и занялся дорогой. "Когда-нибудь, – подумал он, – если у меня будут дети, я приведу их сюда и передам все это. Больше мне передать им нечего. Впрочем, у других нет и этого. Вот если бы найти один из военных складов под землей, о которых все тоже говорят, все равно, какой – с оружием, едой или обмундированием – тогда можно было бы разбогатеть и оставить детям состояние. Но эти склады ищут все, кому не лень и кому хватает духу бродить по темным тоннелям и подвергать себя риску нападения других таких же искателей, бандитов или мутантов с поверхности, которые упорно лезут в метро через все ходы и дыры, чтобы поесть человечины, которая, наверное, почитается у них за деликатес. Мясо других тварей, пропитанное радиацией, им нравится куда меньше.
Сам Ник искать склады перестал давно. До него их искала куча людей, и ни у кого, насколько он знал, не получилось. Тогда какой смысл? Больше шансов найти что-нибудь полезное на поверхности. Да и пропадали нередко искатели. Болтали об этом всякое. Одни говорили, что нашли, да их прихлопнула охрана складов. Другие – что закрылись там, и жрут теперь армейскую тушенку со сгущенкой, не желая ни с кем делиться и боясь, что отберут. Были и предположения, будто их порвали и сожрали монстры с поверхности, все-таки прорвавшиеся сквозь заваренную решетками вентиляцию.
Люди же с самой богатой фантазией утверждали, что складами пользуются обитатели подметро и они не допустят, чтобы на них проник еще кто-нибудь. Пропавших могли просто убить истинные хозяева складов и сбросить тела в одну из бесчисленных технологических шахт. Там они и лежат, да только кто же в них полезет их искать?
Наигравшись вдоволь в железку, Ник вышел, запер дверь и направился на свою станцию. Тоннель здесь был сухим и безопасным, в отличие от множества других в метро, где случалось всякое. Вот разве что корни полезли. Ближе к станции Ник наткнулся на один из них и чертыхнулся. И почему только эти проклятые деревья с длинными корнями выросли над их станцией? Нигде в метро больше их нет, а тут появились. Выхватив мачете, Ник перерубил корень и пошел дальше.
Побросав приобретения в свою каморку, он оправился навестить Санжита. И тут его ждал удар – тот скончался незадолго до его прихода. Бескровное лицо дяди заострилось и вытянулось. Ник вдруг ясно осознал, что остался в этом мире совсем один. Оборвалась последняя ниточка, соединявшая его с прошлым и утраченной семьей. Теперь у него была только память.
– Почему он умер? – спросил Ник у врача сквозь зубы. – Его состояние не было очень тяжелым.
– Его сильно избили, – ответил тот, – множественные гематомы, ушибы внутренних органов, сломаны несколько ребер. Кроме того, его пытали огнем.
– Это все не смертельно, – отмахнулся Ник.
– Если молодой – да, – согласился тот. – Но он был уже в годах.
– Он
