наверное, придет. Он уж тоже обязательно чего-нибудь притащит, хоть я ему и не велю. Ну да сегодня пригодится, поужинаем на славу.
Только тут Анюта вспомнила, что они сегодня так и не пообедали, и почувствовала, что голодна. А у них с Митей из еды ничего не куплено. Утром их покормила хозяйка, а сейчас вот у Нины, наверное, тоже негусто. Видимо, об этом же подумал и Митя, так как он сказал:
– Я сейчас схожу куплю чего-нибудь, лавка тут недалеко.
– Нечего, нечего… – перебила Нина, – сегодня вы у нас в гостях, чего-нибудь найдем, голодные не останетесь. Пойдем ко мне, – обратилась она к Анюте, поищем, что там у меня из съестного есть. Кстати, посмотришь мою комнату. Да и я переоденусь, а то вся карболкой пропахла. Ты не обижайся, что я тебя на ты называю? – Спрашивала Нина, входя в свою комнату, а сама уже скрылась за ширмой, стоявшей у кровати.
– Нет, нет, что ты! – ответила Анюта, а сама, сев у стола, невольно подумала: – Вот ведь сестры, а какие разные, просто удивительно. А Митя тоже совсем-совсем другой. Странные люди. Непохожие на наших читинских. Те какие-то простые, понятные. А эти? – И она впервые подумала: правильно ли она поступила, уехав из родной Читы. Но ведь мы с Митей любим друг друга, а это самое главное, и значит, все будет хорошо, – решила она.
Раздумывая так, Анюта в то же время разглядывала и комнатку Нины.
Это была маленькая и довольно уютная комната. Она, конечно, совсем не походила на большую, загроможденную разнокалиберной, хоть и дорогой мебелью комнату Елены Болеславовны. Здесь все было очень просто и даже бедно, но чисто и опрятно. Каждая вещь имело свое место. В комнате было одно окно, выходившее в маленький, окруженный высокими домами двор. На окне, завешенном простыми кисейными занавесками, два горшка с цветами. Перед окном стоял маленький, покрытый клеенкой столик, а на нем аккуратной стопочкой тетради и книги. У стола венский стул, другой такой же стул в углу у двери, а на третьем, стоявшем тоже около стола, сидела Анна Николаевна. У правой стороны из-за ширмы виднелся угол простой железной, солдатской, как их тогда называли, кровати. Она была аккуратно застелена хорошим плюшевым одеялом, кажется, это единственно ценная вещь в комнате. У противоположной стены стоял небольшой, видавший виды комод, а на нем маленькое зеркальце и несколько аптечных коробочек, по-видимому, с разной мелочью, которая так необходима бывает всем женщинам. На этой же стене висел маленький шкафчик, в котором часть полок была занята книгами, а часть посудой и какими-то кулечками, по-видимому с продуктами. Рядом со шкафчиком была простая вешалка, укрытая простыней, из-под которой выглядывали пальто и платья. На чисто вымытом полу был разостлан деревенский половичок. Посередине потолка на шнурке висел стеклянный пузырек – это, наверное, и есть электрическая лампа, подумала Анюта. Электрическую лампочку она видела впервые, до сих пор только читала о них в книжках. В Чите тогда еще электроосвещения не было, в дороге она видела только керосиновые фонари, а вагоны тогда освещались свечами.
Все
