Что там происходит? Газеты пишут такую ерунду, что ничего понять невозможно. Я хоть и не регулярно их читаю, но и то, что прочту, просто изумляет. Прочтешь передовую «русского слова» и кажется, что от японцев уж ничего не осталось, а перевернешь эту же газету и на четвертой странице: «наши войска оставили такие-то и такие-то города в Манчжурии». Вот тут и пойми. И зачем только мы связались с этими японцами? Чего мы в Манчжурии не видели? Все думаю сейчас, как бы моего суженого-то не забрали, хоть ему всего двадцать лет, но кто его знает, продлится война с год, его забреют, и придется ему тогда не на мне, а на винтовке жениться, как в песне: «наши жены – ружья заряжены», – невесело пошутила она.
– Не придется! – раздался звонкий голос из кухни. – Не придется! – повторил он еще раз, входя в комнату. – Принадлежал этот голос молодому, плотному, приземистому мужчине, одетому в черный бумажный костюм, брюки были заправлены в начищенные хромовые сапоги. Под костюмом черная рубаха, косоворотка, подпоясанная плетеным пояском с кисточками.
Войдя и увидев посторонних людей, молодой человек немного смутился, но затем быстро оправился и, обращаясь к Нине, сказал:
– У тебя гости, а я и не знал. Простите, если помешал.
Нина при его появлении встала, покраснела и, чтобы скрыть свое смущение, заговорила:
– Это вот Яша, мой жених, а это мой брат Митя и его молодая жена Нюта, знакомьтесь, пожалуйста. Ты чего-нибудь принес, наверно? Я пойду посмотрю, – и она выбежала из комнаты.
Дмитрий Болеславович поднялся со стула и направился к молодому рабочему, так и оставшемуся стоять около двери. По дороге он разглядел, что паренек был гладко выбрит, подстрижен под бобрик, что лицо у него хоть и не очень красиво, но выразительно и оживлялось блестящими серыми глазами.
Поздоровавшись с ним за руку, он сказал:
– Нина еще ничего толком мне не рассказала, но я очень рад познакомиться с вами, не смотрите искоса на мой офицерский китель, это в прошлом, а теперь я такой же врач, каким и Нина через два года будет. Знакомьтесь с Нютой, да садитесь с нами чай пить, – с этими словами он подвел его к столу.
Яша, подойдя к столу, сердечно пожал протянутую ему Анютой руку и уселся за стул, заботливо пододвинутый ему Ниной, которая уже успела вернуться из кухни, принеся с собой нарезанный окорок, сыр и связочку баранок.
– Так почему же не придется? – спросил Дмитрий Болеславович, когда Яша отхлебнул чай из большой кружки, принесенной ему из кухни хозяйкой. Было видно, что Матвеевна не придерживается мнения «папеньки», а наоборот, этот паренек ей по сердцу, и, наверно, Нине от нее приходится выслушивать не упреки, а комплименты по адресу своего жениха.
– Да уж не придется! – еще раз сказал Яша. – Если царь сам не одумается, так народ ему этого не позволит. Вот сейчас только был на одном собрании, там один дяденька так прямо и сказал: мы, говорит, не позволим продолжать больше эту разнесчастную войну. Да и другие говорят, что и воевать-то нам уж нечем, слышно, солдаты-то вместо пуль да
