все на шее у матери сидеть.
– Я не сижу, – обиделась Таня. – Знаете, работаю.
– Велики ли заработки! – Он махнул волосатой рукой прямо перед ее лицом. Таня даже вздрогнула. – Я на заправку тебя устроил, – продолжил он, присаживаясь рядом с ней. – С десятого можешь выходить. И денег побольше, и мужика богатого присмотришь. Товар лицом, жопка тунцом, – пошутил он и, наверное, впервые за много лет улыбнулся. И его улыбка Тане не понравилась. Губы растянулись, а глаза оставались бездвижными.
– Продаваться не собираюсь, – огрызнулась Таня и попыталась встать.
– Врешь. – Олег Никонорович положил руку-окорок ей на плечо, придавив своей тяжестью. – Слушай сюда. – Он понизил голос и сделал паузу, как старый мафиози, готовый огласить приговор зарвавшемуся должнику. – Все мы продаемся, но не всем хорошо платют.
– Платят, – машинально поправила его Таня и повела плечами. Олег Никонорович убрал руку, откинулся на спинку стула и сощурил и без того узкие, спрятавшиеся под набрякшими веками, глаза.
– Сколь ты за стрижки-укладки имеешь? – пренебрежительно выдавил он.
– Перед праздниками почти пятнадцать заработала, – с вызовом ответила Таня.
– А сапоги-перчатки на сколь купила? Вон и сумка новая. Все, небось, спустила.
– А что вы указываете? Вы мне не отец родной.
– Не родной. Поэтому такая дура и выросла, – осклабился он, и потная ладонь опустилась на Танино колено.
– Вы… вы… меня не обижайте, – брезгливо сбросив его руку, Таня вскочила со стула. – Хуже будет, – зачем-то добавила она, усилием воли сдерживая подкатывающие к глазам слезы.
– Ух ты, соплюшка… – В удивлении мохнатые брови на лоснящемся лице скользнули вверх. – Ты меня, что ли, и пужаешь?
– Бабушка говорила: «Кто сироту обидит…» – шмыгнула она носом и усиленно заморгала глазами.
– А кто тут сирота? Мать вон жива-здорова. А отца, как я знаю, сроду не было. Вот и набаловали тебя.
Таня потупила голову, чтобы скрыть слезы, выступившие из глаз. Почему-то она вспомнила бабу Софу: ее мягкие руки, шершавые пальцы. Как она гладила ее по голове и приговаривала: «Не давай себя обижать».
– Все равно, не обижайте, – сказала Таня и с шумом вдохнула воздух.
– Я что? Ничего… – Олег Никонорович вынул пачку из кармана, вытряхнул сигарету. – Наоборот, на работу вот тебя устроил. – Чиркнув спичку о коробок, прикурил. Пахнуло серой. Таня невольно дернула головой.
– Я вам зажигалку дарила, – напомнила она.
– А… Я к спичкам привыкший, – отмахнулся он и, сделав длинную затяжку, сказал: – Будешь работать с послезавтра на автозаправке. Я с Вадимом потолковал. По двенадцать часов через двое суток. Твое время – ночное. Так что парикмахерскую не думай бросать.
Глава 2
Дни поскакали галопом. Не успела Таня оглянуться – неделя прошла. Парикмахерская,
