(«домах офицерского состава»), что были выстроены около ограды училищной территории, звукоизоляции практически не было. И от нескольких уже знакомых нам девушек, случайно оказавшихся дочками училищных офицеров, нам было известно, что, приходя от нас домой, этот наш командир роты иногда плакал. И отнюдь не в переносном смысле. Командовал нами он недолго, и, видимо, наверху уже стало совершенно ясно, что толку здесь ждать не приходится, и нам назначили нового командира роты, капитана третьего ранга. Новый, как и его предшественник, тоже не отличался ростом, к тому же кость, что ли, тонкая, казался совсем худощавым. Словом, на первый взгляд ничего особенного. Представил его нам кто-то из строевого отдела. Так нашим командиром роты стал Владимир Эдуардович Бреверн.
Ничего особенного, позволил себе сказать я, сообщая о первом впечатлении. Добавить могу лишь то, что впечатление такое продержалось у нас минут пять, может быть, семь. Пока не ушел тот, кто представлял нам нового командира роты. И пока Бреверн не заговорил сам.
– Значит, так… – сказал он. – Сейчас, товарищи моряки, я посвящу вас в некоторые из особенностей нашей совместной жизни…
Называть нас «моряками»? Так, с еле слышной подначкой, называли у нас тогда на флоте простых матросов. Возможно, называют и сейчас. И матросам это, понятно, льстит. Но наш курс был уже пятым, и до получения кортиков нам оставалось всего несколько месяцев… Смеется? Иронизирует? Однако то, что мы услышали дальше, переводило наши отношения с новым командиром роты в плоскость совершенно иную. Для нас, именно для нашего курса (напомню – шел 1959 год), вводилась небывалая в те годы норма свободы – ежедневное увольнение в город с 18 до 23 часов, а тем, к кому уже приехали жены, – даже до 8 утра.
– Но, – сказал новый командир нашей роты, – я о бесплатном сыре. И что за это бывает…
Условия наступления счастья были жесткими. Во-первых, все зачеты – вовремя. Начнется дипломное проектирование – нормы выполнения: день в день. Аспект дисциплинарный: за опоздание с увольнения, замечание, полученное от патрулей в городе, – кроме виновника сидит неделю без увольнения все отделение (15 человек).
– Как? – не выдержал кто-то. – Других-то за что?
– Предпоследнее, – командир роты сделал паузу, – идеальный порядок в ротных помещениях. И последнее… Условие, при котором наши с вами отношения могут иметь цивилизованные формы…
Строй замер.
– Алкоголь. Пощады не ждите.
Кажется, только теперь мы увидели его глаза. Они вцеплялись в тебя так, что своих тебе было уже не отвести. Ввинчивались. Такое вот свойство. И еще подбородок, он хоть и был там, где нужно, и ни размером, ни формой не выделялся, но, можно сказать, торчал.
По-видимому, на этом месте службы наш новый командир был еще недолго, и его в училище еще недостаточно знали.
XVIII
В первый же наш банный день командир роты, что
