И был уверен, что ты сделала бы точно так же…
– Ты был уверен. Отлично. А я вот уверена, что сделала бы по-другому. И тебе бы отсоветовала, кстати.
– Да почему, ёлки?! Я ж как лучше…
Из кафешного сумрака вдруг проступило машкино лицо – напряжённое, бледное, с огромными глазами, похожими на чёрные лепестки.
– А лучшее – враг хорошего, Алёша! Слыхал про такую истину? И про синичку в руках, наверное, тоже знаешь. Так вот: квартира в Нагатино – пусть даже и без телефона – это та синичка малая, которая была у нас в руках, понимаешь? Ре-аль-но! Мы её ещё вчера за пёрышки трогали и радовались, как дети. А то, что тебе сегодня родные подсунули… Нет, это классно, конечно. На словах. Центр, телефон. Потолки высокие. До работы близко… Плохо другое, Алёша. От нас теперь уже ничего не зависит, понимаешь? В принципе.
– А от кого зависит?
– От твоих матери и отчима, естественно. От их честности и порядочности. Сдержат они слово – наше счастье. Будем считать, что тебе очень крупно повезло с близкими… Ну, а если – не сдержат? Вот не захотят они съезжать из этого генеральского дома – и дальше что? Упрутся и откажутся от всех своих честных слов… Ты такой вариант рассматривал, кстати? Хотя бы теоретически?
Крылов со значительным видом полез в нагрудный карман и достал оттуда свёрнутый вчетверо тетрадный лист. Расправил его, пододвинул к Машке.
– Вот, Шишкин! Гарантия!
Она скользнула взглядом по стрелочкам, начёрканным отчимом. Вздохнула, улыбнулась невесело.
– Гарантия, Алёша – это когда знаешь людей, которым доверился. Чем дышат, чего хотят. Пусть не на пять с плюсом знаешь, но уж на твёрдую четвёрочку – как минимум. А бумажка…
– Я своих хорошо знаю. На пять с плюсом.
– А на чём основана уверенность, можно спросить?
– Ну… На том, хотя бы, что они – моя мать и мой отчим. С которыми я прожил под одной крышей всю жизнь. Этого мало разве?
– Мало. Потому что можно прожить с людьми всю жизнь, а главного в них так и не заметить. До тех пор, естественно, пока жареный петух не клюнет…
– А тебя – клевал?
– Меня – клевал, Алёша! Ещё как! Особенно после папиных похорон, пять лет назад. Когда я прямо с кладбища на дачу сбежала в двадцатиградусный мороз. Просидела там всю ночь, как полярник на льдине, и одну-единственную задачку решала: кто такая на самом деле моя образцово-показательная мама и почему она всю жизнь так третировала моего не самого худшего на свете папу… Сидела, мёрзла, но зато уж припомнила – всё-всё, до мельчайших! Кто и чего в нашей дивной семейке реально делал и говорил. И ты знаешь – к утру такая ясность наступила! Кристальная! Весь гипноз развеялся. Все иллюзии, которыми меня моя Маргарита Аркадьевна с детства пичкала…
– А мне казалось, что у тебя с матерью…
– На сегодняшний день – полная гармония! Полнейшая! Именно потому, что теперь чётко знаю, с кем имею дело, и не жду от человека проявления
