чтобы не вызвать раздражения, я сама шла в библиотеку, брала и читала. Нет, не нравились мне эти книги! «Ну что, интересно? Поняла, кто был Христос?» Начинался разговор. Я была так молода, так любила отца, что спорить и дискутировать с ним не могла: боялась я, что еще несколько минут – и он скажет что-либо страшное для души. Где мне было тягаться с ним, с его запасом всяких «научных» атеистических доводов! А их у него было так много…
– Папочка, ты бы прочел Евангелие… Ты бы полюбил Церковь! – робко говорила я.
– Я все знаю, я все понимаю, слушай меня: я боюсь за тебя, ты – мое счастье, я не переживу, если… если…
На глазах слезы, голос дрожит, папа глухо кашляет в своем кабинете. Очень я его огорчала! Очень, очень! А я все же иду к обедне, ко всенощной, к матушке Еванфии.
Отец был председателем педагогического совета в гимназии, и, конечно, начальство знало влияние Натальи Дмитриевны на меня. Это было для нее опасно: вольнодумство не поощрялось. За мной стали и другие ученицы обожать Наталью Дмитриевну, причем ученицы-то самые лучшие – пятого, шестого, седьмого класса. С горестью и недоумением я видела, что Наталья Дмитриевна сторонится меня – и ни книг, ни бесед уже не было.
А причина была в том, что наша семейная обстановка стала известна всему городу. Досужие кумушки разносили сплетни. Плохая семья! Меня ехидно спрашивали: «С кем вчера гулял твой отец на бульваре?» Стыд жег мои щеки. Я замыкалась в себе и бежала в монастырь к матушке Еванфии.
«За что меня не любит Наталья Дмитриевна? – вопрошала я в своем дневнике. – По всем предметам – „пять“, а за немецкий всегда, за все ответы – „четыре“. Знаю, знаю, угадываю! „Может ли быть что доброе из Назарета?“ А я… Ведь у нас бедлам (сумасшедший дом в Англии). Может ли быть что доброе из Бедлама?»
Я грущу и вздыхаю. Да, я росла в обстановке очень тяжелой. Но любовь к отцу меня очень поддерживала. Привожу его стихи, написанные ко дню моего рождения.
Дочке моей Зое, в день шестнадцатилетия
Милая дочка, чиста твоя вера,
Ты Бога познала и любишь душой.
Так будь же всем в жизни хорошим примером,
Сияй же для всех путеводной звездой.
Сияй для них в жизни немеркнущим светом,
Зови всех сияньем в небесную даль,
Во тьме одиноких будь ярким рассветом
И страждущим душам уменьши печаль.
Лиза
Она была годом старше меня и училась на класс ниже меня. Наталья Дмитриевна считала Лизу своим маленьким лучшим другом. Лиза была краснощекая, крепкая, курносая девочка из крестьянской семьи, живущей в деревне. Отец чем-то торговал, привозя гастрономию из Москвы. У нее была густая рыжая длинная коса и блестящие круглые глаза. От всей фигуры веяло крестьянской дородностью, деловитостью.
Она была в классе первой ученицей, но всех чуждалась. Ученье ей давалось легко. Говорила она отрывисто, бойко, не стесняясь в выражениях. Она следовала во всем за Натальей
