дорог, думала она, жизнь столкнула ее и Карена, чтобы дать счастье, Каждый человек рождается, чтобы быть счастливым, иначе, зачем приходить в этот мир, Бог, как раз, для этого создал человека, а она, наверное, была очень гордой, не принимала, что счастлива может быть только с Кареном, не хотела понять этого, и поэтому, как и любое большое счастье, ее счастье было коротким. Анаит вспомнила слова Карена: «Когда тебя больше не любят, с тобой остается твое горе. Когда уже не любишь ты, у тебя больше ничего не остается.» Анаит горько усмехнулась над этой мыслью. Она усмехалась, а из глаз текли слезы. Она плакала из-за своей погибшей любви, из-за первых ее морщинок, не замечаемых чужим взглядом, из-за того, что дни ее проходят одинаково бесцельными и пустыми. Эти дни, недели, месяцы, годы проходили так, как говорила мать, все есть: молодость, здоровье, любящий тебя, заботливый муж и растущий сын, который скоро пойдет в первый класс, есть дом, слава Богу, все в доме есть, самое время жить, живи и радуйся, но не выходит, не получается, ничего радостного нет, и не знаешь, чем все это закончится, да и закончится ли вообще?
Услышав шаги, Анаит внутренне напряглась. Позади дома заскрипела калитка, потом во дворе послышались тяжелые, четкие шаги, он еще не поменял гордую походку рядового армии. Войдя в дом, Мушег легким кивком головы поздоровался с женой, подошел к столу, на котором его ждал ужин.
– А где Араик, спит, что ли?
– Нет, у мамы, – сказала Анаит, – прочему ты так поздно пришел?
– Ездили в Мартакерт за запчастями.
– Удалось получить? – спросила Анаит. Для нее, конечно, было все равно, получили эти запчасти или нет, но ведь нужно же было о чем-то говорить, чтобы с первых же минут не воцарилась тишина, давящая на нервы, к которой ни она, Анаит, ни Мушег, никак не могли привыкнуть (как раз, из-за этого Мушег задал вопрос об Араике, зная, что тот сегодня должен быть у бабушки).
– Нет, – ответил Мушег, кроша хлеб в мацони. – Одной бумажки не хватало. Вынуждены завтра снова ехать.
– Какой бумажки?
– Доверенность должны были взять, забыли. Ничего, завтра получим.– Мушег немного подождал, потом добавил: – Между прочим, там, в магазине райцентра, были утепленные сапожки, хорошая вещь для зимы. Сегодня не удалось взять, денег не было с собой, завтра возьму.
– Сапожки у меня есть, почти новые.
– Во-первых, не такие уж и новые. Словом, завтра я привезу, сама решай, понравятся, оставишь, возьмешь, не понравятся, продашь кому-нибудь.
По телу Анаит прошла теплая волна ласки и жалости. Она посмотрела на мужа, на этого, во всех отношениях сильного и доброго человека, от которого, как и от нее, судьба отвернулась, лишая его небольшого счастья. Она подошла к Мушегу сзади и обнимая его, прижала его голову к своей груди.
– Если ты купишь эти сапожки, – произнесла она задумчиво – я их продам, потому что мне они не нужны, у меня все есть.
