племяннице. Блау и Циона редко видели Фриду, как назвали девочку:
– И хорошо, что так… – подытожил пан Конрад, – а весной у нас свое дитя появится… – ночами он шептал Ционе:
– Посидишь с малышом, и возвращайся к учебе, любовь моя. Не волнуйся, я все сделаю, чтобы вы были счастливы. Дом в порядок приведу, с ребенком побуду, пока ты выступаешь… – Блау только один раз слышал, как играет жена. На одной из брошенных, немецких баз, в Судетах, они обнаружили расстроенное фортепьяно:
– У нее лицо изменилось, когда она к инструменту села… – восторженно вспомнил пан Конрад, – правильно Авраам говорит, она большой талант. И она меня любит, кто бы мог подумать… – нащупав в кармане кошелек, он вздохнул:
– Две недели меня не было. Надо Ционе подарок привезти, но на базарах только вещи мертвецов продают… – Блау не хотел покупать жене драгоценности, принадлежавшие убитым женщинам:
– Какого-нибудь русского обчистить? – он задумался:
– Нет, рисковать нельзя. У меня Циона на руках, я за нее отвечаю. И командир ждет вестей, чтобы отряд с места снять… – расплачиваясь у стойки, Конрад услышал веселый голос кого-то из поляков:
– В поход собрались, пан Войтыла… – невысокий, совсем молодой юноша, в грубых ботинках, и старой куртке, смущенно отозвался:
– Я в Краков еду, ненадолго. Хочу детям футбольные мячи привезти, байдарки, шахматы… – пан Конрад видел юношу на мессе, в аббатстве святой Ядвиги:
– Он рясу носил. Наверное, послушник… – юноша стоял рядом с Жозефом или Себастьяном Мерсье:
– То есть Иосифом или Шмуэлем… – поправил себя Блау, – скоро они, и остальные сироты, свои настоящие имена обретут… – сам пан Копыто имя менять не собирался:
– Конрадом родился, Конрадом и умру, – уверенно сказал он Ционе, – на сто двадцатом году жизни, как говорится. Но в ктубу пусть меня Ицхаком запишут, как предка моего… – Авраам и Эстер рассказали Блау о табличке, в синагоге Ножика, в Варшаве. Блау берег справку от столичного раввина:
– Его убили, беднягу. И вообще, из гостей на хупе Авраама и командира никто не выжил. Но ктубу они хранят, как положено… – Блау собирался пригласить на свою свадьбу весь кибуц:
– Проведем у вас праздники, – сказал он Аврааму, – поженимся, и начнем в Иерусалиме обустраиваться. Циона меня домашней стряпней побалует. Который год я на пайке вермахта сижу… – Блау ласково обнял девушку, Циона кивнула: «Непременно, милый».
– В Стамбуле ей что-нибудь куплю… – решил Копыто, – порядочным образом, у ювелира. И вообще, я завязал. Перешел на другую сторону баррикад, так сказать… – будущий священник, потягивал домашний лимонад, в компании поляков.
Блау предстояло сделать двадцать километров, до Бреслау. В городе его ждала заправленная машина, но сюда на автомобиле ехать было не след:
– И так
