каждый сам по себе. Даже не поинтересуются, как прошел день у детей, здоровы ли они.
Катя со вздохом отозвалась:
– Ну, да! Я тоже заметила их полное безразличие к детям. Хорошо хоть Сашенька теперь останется у нас. Ему с нами нравится, поэтому он, кажется, не очень замечает их отсутствие и не страдает от этого, как Настенька. Она по многу раз на день спрашивает, когда вернутся родители и вздрагивает от любого шума или стука в прихожей.
Отец после некоторого раздумья изрек чуть слышно:
– Я вот думаю, если им и Настя в тягость, пусть и ее оставляют. Нашей любви на всех хватит.
Настя вопросительно посмотрела на деда, подняв брови, а Саша улыбнулся. Дед погладил обоих детей по головам и обратился к Саше:
– Так я говорю, внучек?
Тот удовлетворенно заерзал на бабушкиных коленях:
– Так!
И захлопал в ладоши.
– А что?! – Продолжил дед свое высказывание, – Зато, мать, будем спокойны: дети накормлены, напоены, все у них чистое. Да и любовью с заботой окружены в любое время. Не всегда у нас бывают деликатесы. Но, если что-то есть, не нам первым это достается, а детям. А уж что останется, – нам. Не то, что некоторые. Сама ведь знаешь.
Да, она знала. Когда Саше давали мясо, он не знал, что с ним делать. А вот косточки обгладывать умел. Не только именно эти родители детям дают косточки. Многие так делают из боязни, что те могут подавиться. Такое встречалось вокруг и около. Насколько хорошо они знали внуков, благо, ведь не один год в одном доме прожили, Настя тоже любила именно косточки, которые доставались ей с «барского стола».
Неприятно было плохо думать о собственных детях и обидно, что не научили их первым делом думать о детях, а лишь потом о себе. Но ничего не попишешь: что было, то было.
Иван с Натальей не задержались тогда у родителей надолго. Всего несколько дней. И пришла пора расставания.
Ко двору подъехала легковая машина марки Жигули шестой модели. Наскоро распрощавшись и прихватив с собой своего кума, видимо, по предварительной договоренности, они, даже не взглянув на оставляемого с бабушкой и дедушкой Сашу, юркнули внутрь шестерки. А ребенок накрепко прижался к бабушке и дрожал всем телом. Наверное, ему было обидно ощущать себя ненужным маме и папе.
Не знаю, черствость это или звериная выдержка, но оставить без внимания собственного ребенка, которого на протяжении долгого времени не увидишь и не услышишь, не каждый родитель смог бы вынести спокойно и безразлично.
Катерина представила себя в такой ситуации и поняла: она бы в день разлуки с ним изревелась вся. И оттаскивать ее от него пришлось, применив немалую силу.
Перед самым отправлением машины не выдержало Сашино сердечко. Он подбежал к двери, где сидела его мать, с трудом открыл дверь и изрек:
– Ну, вот! Я остаюсь с бабушкой. А вы подумайте!
Он тут же сильно
