быть, и не имел случая заглянуть в театр. И для гения нужны благоприятные обстоятельства; все же остальное он довершит своими собственными средствами. Однако ж, по общепринятому обыкновению, жизнеописания всех людей, более или менее великих, всегда начинаются подробностями об их детстве, анекдотами о юношеском возрасте, и так далее. К чему ведет это? Всего лучше следить за процессом развития гения, за обстоятельствами, приготовившими его, изучая дух в направление того общества, которое посетил этот редкий гость.
Таким образом, чтобы понять обстоятельства, приготовившие появление Карамзина, мы должны изучать состояние нашего общества в то время, когда он родился; уразуметь дух века, его любимые привычки, надежды и верования: тогда нам объяснится многое и в жизни, и в творениях изучаемого нами писателя. Без этого можем ли мы оценить каждую его мысль, каждое его действие? Имеем ли мы право руководствоваться при такой оценке отжившего писателя понятиями современными? Справедлив ли будет приговор, произнесенный над его произведениями по законам критики безусловной, не принимая в соображение ни времени, в которое жил Карамзин, ни степени нашей тогдашней образованности?
Приступая к биографии Карамзина, мы считаем необходимым заметить, что хотя до сих пор жизнь Карамзина не описана вполне, однако ж о нем было очень много говорено в разных периодических изданиях. Все эти материалы можно разделить на три разряда: материалы собственно биографические; статьи, в которых рассматривается его влияние на нашу литературу; рецензии его исторического труда.
Мы пользовались только материалами первого рода, не многочисленными, но достоверными. Материалы второго рода относятся большею частью к первой четверти XIX столетия, когда жил еще историограф, и писаны более или менее пристрастно. Последователи и приверженцы Карамзина превозносили все его труды, не допуская никакой критики, и все кончалось безотчетною похвалою: это служит лучшим доказательством, что Карамзин стоял выше понятий современных наших литераторов, которые только благоговели перед его творениями и не осмеливались произносить своего мнения, считая в то же время святотатством замечать погрешность этого нашего классика. Противники Карамзина были большею частью люди, чуждые основательных познаний и, руководимые завистью к нему, нападали на одни только слова, незначительные ошибки, иногда даже на знаки препинания, упустив из виду нравственную сторону произведений – необыкновенное влияние на общество, распространение эстетического направления и умение выказывать дурные стороны общежития, не вооружая против себя тех, против кого он писал. В этом случае нападки противников тоже не могут назваться критикою – это явные личности. Противники Карамзина стояли несравненно ниже в образовании и в общественном мнении, и нападки их не имели ни малейшего влияния на успех, которым пользовались все произведения историографа. Вот причины, отчего мы не можем пользоваться этим
