сынок, оставь мне внучку! Прошу тебя! Сынок! Родной! Прости за все, но дочку не забирай! Ты другую встретишь, а у меня живая память о Свете останется! Богом прошу! Памятью дочери заклинаю! Не увози Малушку от меня…
И она заплакала. Цыган, наконец, поднял ее на ноги и усадил на лавку.
– А мне-то как жить без дочки? – выдавил он из себя.
– Так ведь ты все время в разъездах, кто за ней смотреть-то будет? Тетки твои, да сестры, которые не пришей кобыле хвост Ромале?! А я ей родная! Родней некуда! Сынок, ты приезжать к нам будешь. Богом тебя прошу, не забирай девочку! Жить-то зачем тогда?
Парень смотрел на плачущую тещу и думал, что отчасти она права. Он очень часто отсутствует, а за девочкой присмотр нужен. Кто за ней лучше родной бабки присмотрит? Свету не вернуть, а Полина Яковлевна умрет – тоска ее съест. А он-то как будет без счастливых глаз дочери? В общем, куда не кинь – везде клин!
Тут в комнату забежала Малушка. Она увидела сурового отца и плачущую бабушку, подбежала к той и стала гладить по щеке.
– Не пачь, баба. Не пачь, – шептала она. Женщина обняла свое единственное сокровище, прижала к груди. Девчоночка вытирала своей маленькой ладошкой бабушкины слезы и все норовила в глаза заглянуть.
– Не пачь, баба. Не пачь, – приговаривала она.
– Доченька моя, кровиночка моя, – стонала Полина Яковлевна.
А Яша молчал и смотрел на осиротевших тещу и дочь. И для себя он уже все решил.
На следующий день на рассвете, когда из города пришла за ними машина, парень уехал один. Ромала осталась у бабушки.
***
Односельчане Полины Яковлевны, увидев, что Яша оставил дочь с бабкой, замололи языками. Многие были на похоронах Светы и видели седую голову парня, но никто не верил в его искренность. Люди перешептывались за спиной несчастной женщины, говорили, что цыган бросил дочку. Но самой матери до них не было дела. Она уже собралась устроить девочку в ясли, как из города приехал Яша. Он никак не мог нацеловаться со своей крохой, а та жалась к отцу. Уложив девочку спать, теща и зять сидели в кухне и пили чай.
– Что, мама, тяжело, поди?– спрашивал он. Женщина вздохнула.
– Ох, сынок. Разве заткнешь их, – проговорила она, – на чужой роток платка-то не накинешь. Пусть болтают себе.
Цыган покачал седой головой.
– Не хочу, чтоб о тебе плохо говорили. Еще подожди, вот увидишь, Малушку станут дразнить, – сказал он.
Теща опять вздохнула. А что тут скажешь?
– Ну, вот что, – заявил Яша, не поднимая глаз, – поживете еще немного здесь, а я пока попытаюсь устроить вас в городе. Все к Малушке ближе буду.
Полина Яковлевна посмотрела на парня, опешив.
– Да что ж я в городе делать-то буду? – пробормотала она. – Да и дочери твоей воздух свежий нужен, а город – он город и есть: грязь да машины.
Яша усмехнулся уголком рта.
– Ты, мам, не беспокойся об этом, – сказал
