поздно. Я устала. Ты вламываешься, уничтожаешь мою работу, рабрасываешь мои вещи, а я виновата?
– Ах ты, маленькая дрянь! – заорал Том. – Смеешь тут что-то ещё мне вякать! Оцениваешь мои поступки, попрекаешь отца, не слезши с горшка! Сначала вытри нос!..
– Пошёл ты, – холодно процедила Николь и тут же её голова мотнулась от крепкой пощёчины.
Испуганная от неожиданности, она перепрыгнула через кровать, к шкафу, одновременно проводя языком по губам и проверяя зубы. Схватилась за щеку, напряжённо щурясь. Во рту было противно – кажется, она прикусила язык.
Ну и поделом, сама виновата, молчала бы, правда что. Жалко. Какое теперь Рождество? Что-то папа со злости здорово её треснул.
– Сама пошла! – Том едва сдерживался. – Как смеешь ты так говорить со мной, кто я тебе: отец или первый встречный?!
– Да сию же минуту отсюда свалю! – крикнула Николь.– Об этом только и мечтаю! Думаю, не расстроишься! Ты всегда хотел от меня избаваться.
"Ты хуже первого встречного" – хотелось соббщить ему. В самом деле, какого чёрта она тут делает? Нужно просто убраться отсюда и жить у Джефа, не будет таких проблем. Жать только, что тогда проблемы будут у Джефа. Уж папа постарается. Придётся терпеть, фиг ещё отсюда уйдёшь.
Марина, привлечённая из столовой их громкими голосами, торопливо поднималась по лестнице. Спрашивать по пути в чём дело было бесполезно, всё равно не услышат. Что там между ними опять произошло, если так взбесился Том? Николь просто мастер вызывать его недовольство.
– Ах, значит мечтаешь? Так вперед, скатертью дорога! – громогласно возмущался Том, запуская в стену клавиатуру, не вовремя попавшую ему под ноги. Белые квадратики клавиш брызнули в стороны весёлым веером. – Катись давай к чёртовой бабушке, хоть к своему Джефу!
– Что ты говоришь, Том! – вскричала Марина, подбегая к дверям комнаты Николь. – Как ты можешь такое говорить?
Том, чертыхаясь, сбрасывал со стола горы учебников, бурча что-то себе под нос. Всё старательно разложенные по тексту листы разлетелись веером. Николь запустила руку в шкаф, не глядя, вытянула с полки свитер, наученная прежним горьким опытом.
Марина оглядела их испуганно.
– Что у вас творится? – её даже и не заметили в пылу ссоры.
– Куда собираешься? – поинтересовался Том между делом: он сдергивал со стен плакаты музыкальных групп: после того, как она поснимала свои картины, все стены заняли глянцевые лица поп-звёзд. – Надоело любоваться на все эти рожи?
Николь молча натягивала свитер. Бесполезно объяснять, что её нервировали эти голые стены. Что в пустой комнате она терялась от одиночества. Что просто хочется быть окружённой лицами людей. Если не написанными ею, то хоть отчасти знакомыми. Папу это не интересует. И какого чёрта, спрашивается, ему нужно знать, куда она собралась? Он же только что её выгнал! Она осторожно пребралась через кровать, рискнув приблизиться к отцу. Нужно же как-то выйти отсюда.
Том оглянулся, недовольный её молчанием, окинул
