и, крепко сжав кулаки, придвинулся к собеседнику. – Помни, за мной толпа. Толпа, которой так свойственно боготворить своих кумиров. Всего несколько слов или даже просто жест, и толпа растерзает того, на кого я укажу.
«Как бы ты не оказался кумиром всего лишь на час», подумал я, ощутив крыльями холод каменного оконного свода. «Ты сгоришь в том костре, который сам же разжег, возродишь для себя самого то пламя, из которого вырвался по случайности», предрек я про себя, еще больше убеждаясь в том, что Августин обречен. Конечно же, он погибнет не скоро, по крайней мере, не в этом году и уж точно не от рук земных палачей, его казнят те высшие силы, в руках которых он стал всего лишь игрушкой.
– А как же твое обещание? Помнишь, ты поклялся, что когда-нибудь отплатишь мне за мою помощь, – Франциск, как утопающий, готов был ухватиться за соломинку.
– И я отплатил, – нарочито дружелюбно кивнул Августин, словно желая передать в этих словах «я же не уточнял, чем отплачу, добром или злом».
Он легко развернулся и направился к двери. Со спины он еще больше напоминал угловатого, малолетнего проказника из приходской школы. Когда не было видно зла, освещавшего его лицо, то все его выходки можно было принять за безобидные шуточки.
– Негодяй, – прошипел Франциск ему вслед. – Когда-нибудь ты будешь проклят.
Нарочито медленно Августин обернулся.
– Для толпы я не проклятый, а блаженный, – с самым невинным видом возразил он. – И подавляющее большинство в этой толпе хотят посмотреть на следующую казнь. Горожанам нужно быть уверенным, что обжитые ими места регулярно очищаются от зла.
– Ты сам зло, ты демон! – на миг потеряв контроль над собой, вскрикнул Франциск.
– Попробуй доказать это народу, – беспечно отозвался Августин. Какое хладнокровие, он ничем не выдал себя, даже не содрогнулся при упоминании о своей страшной тайне.
– В этом вся твоя благодарность, в том, чтобы казнить собственных благодетелей, – в бессильной ярости Франциск сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Благодетелей? – с сарказмом переспросил Августин. Он уже положил ладонь на медную ручку двери, но обернулся, и по его губам пробежала улыбка, такая зловещая и торжествующая, что демону стало бы страшно.
– Следующим можешь быть ты, – произнес он, и в зрачках его глаз, как будто промелькнул оранжевый блик костра, на котором умирают осужденные.
Минутой раньше я считал этого мальчишку всего лишь обозленным на жизнь мошенником, который сделал все, чтобы добиться успеха, а потом решил уничтожить всех, кто ему в этом помогал. Теперь за красивым лицом, как будто раскрылась уродливая сущность. Августин был не просто зол, он был одержим.
Я спорхнул с подоконника еще раньше, чем Августин успел переступить через порог. В метель я мог, сколько угодно носиться над городом, даже пригибаться ниже к дороге, на уровень мчащихся
