словам, что столь неожиданно сорвались у него с языка.
– Очень жаль. – разочарованно пробормотала Верочка. Немного помолчав, она уже без всякого интереса, скорее по инерции, спросила:
– Куда же вы едете, если не секрет?
После секундной паузы Борис нашелся:
– В зону вечной мерзлоты. Говорят, там загар хорошо ложится на кожу.
Он таким образом попробовал было отшутиться, но, по-видимому, неудачно, ибо из телефона стали вдруг доноситься короткие гудки.
– Она обиделась, – уныло констатировал Борис и со вздохом положил трубку. В ту минуту он испытывал чувство острого недовольства собой. Такое случалось с ним не раз. Это дурацкое ерничанье, плоские остроты – будто бес какой сидел внутри, дергая время от времени его за язык.
Продолжая переживать по поводу собственного несовершенства, Борис направился в ванную. После водных процедур немного позавтракал (плотно завтракать он не любил). Потом начал собирать вещи. Потом стоял в прихожей и вспоминал, ничего ли не забыл. Потом стоял на лестничной клетке и запирал дверь. Потом вызвал лифт.
… Облаченный в старые выцветшие джинсы и видавшую виды мотоциклетную кожанку, стремительный, словно вихрь, Борис вылетел из подъезда своего дома, оставив позади себя клубы пыли и разинутые от любопытства глаза соседских старушек. Правое его плечо слегка оттягивала большая дорожная сумка, на которой, если приглядеться, можно было различить затертую надпись из шести букв: Adidas.
Глава 2. Затерянный в тайге
– Молодой человек, просыпайтесь, скоро уж ваши Ельники будут.
Борис сидел, прислонившись головой к обшарпанной стене плацкартного вагона, бороздившего необъятные просторы зауральской тайги, и дремал. Прозвучавший над самым ухом голос заставил его встрепенуться и открыть глаза. Первое, что он увидел – громоздкий тыл пожилой проводницы, удалявшейся по полутемному коридору, освещенному лишь несколькими тусклыми лампочками в запыленных плафонах. Борис глянул в окно. Была ночь. Непроглядная темень покрывала землю. Ни огонька – только звезды.
«Пустыня, – подумал он, – дикая пустыня. На тысячи километров только медведи и буреломы. И кой черт меня сюда занесло?»
Он встал, нагнулся, вынул из-под сиденья сумку и прошел в тамбур. Поезд начал тормозить, за окном замелькали огни. Наконец, появилась проводница. Она открыла дверь, и Борис вывалился в темноту прохладной сибирской ночи.
Он стоял посреди бетонной платформы, освещаемой светом единственного фонаря. Фонарь крепился над входом в двухэтажное здание, чуть выше того места, где крупными черными буквами было выведено название станции. Борис вошел внутрь. Огляделся. Сбоку огороженное прилавком пространство. Днем там у них, по-видимому, процветал буфет. Напротив темное окошко кассы. В центре светлым пятном на фоне окружающей полутьмы ряд приваренных друг к другу металлических стульев, обитых грязно-белым, судя по всему, дерматином. В точности
