минутку, – попросила тетя. – Я хочу, чтобы ты немного приподнялась. – Она подложила ей под спину взбитые подушки и сказала: – Закрой глаза. Это сюрприз, но очень приятный.
– Ты уверена? – Вирджиния вдруг испугалась. – Это, случайно, не какой-нибудь посетитель?
– Просто закрой глаза и доверься мне.
Вирджиния послушалась. Она слышала, как тетя прошла в конец комнаты и тут же снова приблизилась к изголовью кровати.
– А теперь смотри, – скомандовала Элла Мэй.
Вирджиния разомкнула веки и оказалась лицом к лицу с незнакомкой. Ей понадобилась какая-то доля секунды, чтобы понять, что тетушка держит перед ней большое зеркало. Затем ей пришло в голову, что она, наверное, видит сон или на самом деле сошла с ума. На нее из зеркала смотрел кто-то, кого она раньше никогда не встречала. Эта девушка была, без сомнения, одного с ней возраста, с очень большими глазами на тонком худом лице, скулы слегка выделялись, подбородок резко обозначен, шея – длинная и изящная, а на плечи широкой волной спадали мертвенно-белые волосы!
Вирджиния все смотрела и смотрела на себя, а потом спросила изменившимся почти до неузнаваемости голосом:
– Это… действительно… я?
– Ты всегда была такой, – улыбнулась в ответ тетя. – Но, к несчастью, жир спрятал то, чему положено быть молодым, привлекательным, гибким и легким, и вместо этого появилось нечто нелепое и уродливое.
Вирджиния поднесла к лицу руки.
– Посмотри на мои пальцы, – сказала она, – и на руки тоже. О, тетушка! Я бы ни за что себя не узнала. А что случилось с моими волосами?
– При воспалении мозга у больных часто седеют волосы, – объяснила тетя. – Но со временем цвет восстановится, когда ты снова будешь сильной и здоровой. Вот видишь, Вирджиния, какой хорошенькой девушкой ты в результате оказалась.
– Хорошенькой! Разве я могу быть хорошенькой? – удивилась Вирджиния, но глаза девушки в зеркале уже засветились слабым, неувереным огоньком радости. Это были темно-серые глаза с лиловым оттенком; глаза, окаймленные очень длинными темными ресницами. И тип лица, и маленький прямой нос, и изогнутые дугой брови, и гладкий лоб – все несомненно свидетельствовало о красоте.
– Я… не верю… – проговорила Вирджиния и вдруг, впервые после того как пришла в себя, разразилась рыданиями.
Тетушка тут же убрала зеркало и, вернувшись к кровати, уложила Вирджинию на подушки.
– Я… не могу… в это поверить, – прошептала Вирджиния сквозь слезы. – Не могу… поверить.
– Но это правда, – успокоила ее тетя, – а теперь, Вирджиния, постарайся заснуть. Если ты разволнуешься, то я пожалею, что дала тебе зеркало.
– Сон – напрасная трата времени, – пожаловалась Вирджиния. – Мне нужно еще о многом подумать.
Но она все-таки уснула.
Прошло две недели. Вирджиния уже настолько окрепла, что могла сама гулять по саду. Как-то после прогулки она сидела
