сам характер бытования массовой информации во времени: поскольку её не было до возникновения СМИ, то для общества не могло быть и естественного права на массовую информацию, с чем опять-таки должно быть связано и само понятие её безусловной свободы, проявляемой непосредственно. – Таким образом надо признать, что гарантирование свободы массовой информации основным законом установлено отнюдь не в соответствии с её природным правовым значением. – Но, с другой стороны, не может быть конституционной гарантии и для свободы СМИ, управляемых законом: ведь это бы означало всего лишь ничем не обоснованную ведомственную льготу. Переход на подобную схему льготирования приводил бы к установлению (персонификации) гарантий свободы любым краткосрочным видам отраслевой деятельности, что на фоне «сомкнутого» усилия основного закона в этом направлении выглядело бы ненужной игрой на площадке права; – норма конституции тогда бы не состоялась.
Неуместная излишняя опека «массовой информации» могла вызреть или только вследствие недостаточной оценки употребляемых терминов, или – при слишком доверительном отношении к уже действовавшему закону о СМИ, где многое было поставлено с ног на голову. Также тут не могут быть исключены и последствия участия в шлифовке очень важного положения конституции лиц или группы лиц, ранее бывших разработчиками закона о СМИ, – конечно, если такое участие имело место. Впрочем, устранить досадный конституционный завал не поздно, была бы к тому соответствующая воля законодателя; ведь не зря же говорится, что по-настоящему ошибкой надо считать только такую, которая не исправляется.
Узаконенные же структурные искривления в терминологии на деле приводят к тому, что и свобода слова, и гласность превращаются по отношению к «массовой информации» удобным прикрытием её лихой разнузданности, и ей теперь можно выгуливаться в обществе как перед своим концом. Её «нормальность» постоянно возобновляется её увеличением в объёмах и в ассортименте, не считаясь ни с чем, вызывая в обществе беспокойство от пресыщенности ею и ввиду низведения практически к нулю критерия управляемости, то есть, по-другому, – ограничителей, непременно должных быть составной частью закона о СМИ. Что ограничительные вехи размещены в нём в несообразном порядке из-за путаницы при установлении свободы, тому средства массовой информации дают наглядное подтверждение.
Трактовок, мнений, сопоставлений, тем на их страницах, на экранах, в эфире – настоящее море, и их разливы продолжают заполнять всё новые тематические и структурные ниши. Этот факт уже достаточное время угнетает население. Ведь и в условиях свободы не каждый научён выбирать и отбирать: нужны определённые навыки.36
Выручала пока жажда новостей, оставшаяся от предыдущих угрюмых десятилетий. Тогда, из-за тотальной закрытости сведений о жизни общества, многие обходились не одной, а сразу несколькими газетами, норовили успеть за любым звуком из радиопередатчика или изображением с телеэкрана. Теперь охватить всё невозможно никому.
А тут ещё и трухлявое
Превосходный знаток этой проблемы, Кьеркегор, советовал, например, для своей же пользы особенно тщательно определяться прежде всего в акте выбора, уже «в нём» постоянно «освобождаясь» ото всего случайного, неэтичного.
По его мнению, от его правильности зависит очень и очень многое, если даже не всё: он «высоко подымает душу человека, сообщает тихое внутреннее довольство, сознание собственного достоинства».+
+ См.: Сёрен Кьеркегор. «Гармоническое развитие в человеческой личности эстетических и этических начал». В переводе П. Ганзена. По изданию: «Выдающиеся мыслители». С ё р е н К ь е р к е г о р. «Наслаждение и долг». Ростов-на-Дону, «Феникс», 1998 г.; стр. 224.
