видеозаписи.
Разозленный и возмущенный увиденным на чужом телефоне, я сидел, поглаживая пальцами стол. Должно быть, нечто все же прорвалось наружу, позволив заметить мое раздражение, вынудив официантку подойти ко мне и осведомиться, всем ли я доволен.
– Нет. – резко бросил я, поднимая на нее пристальный взор. – Я регулярно посещаю ваше заведение и возмущен вашим обслуживанием.
– Простите… – взор ее заметался вокруг, она вспоминала, в чем могла ошибиться, что могла сделать неправильно. – Что именно я сделала не так?
– Вы не дали мне номер вашего телефона. – наслаждаясь собственной пошлостью, я чувствовал себя как никогда великолепно.
Рассмеявшись, мгновенно сменив недоуменный испуг на успокоившееся благодушие, она ухмыльнулась, подвластная рассеянному впечатлению, увлеченная неожиданной переменой, всегда полезной в общении с женщинами, неизменно оказывающей желаемое воздействие.
Нисколько не нуждаясь в близости с ней, не чувствуя возбуждения от вида той девушки и едва ли считающий ее привлекательной, я счел содеянное мной реакцией на показанное мне малоцветным экраном и уходил из кафе с еще одним записанным в телефоне контактом, сомневаясь, что когда-либо смогу позвонить ей и понимая, что, если не будет узнано мной расписание ее смен, едва ли приду вновь в столь любимое мной заведение, опасаясь ненужного столкновения. По крайней мере, я оставил щедрые чаевые.
Удалившись на несколько кварталов, я остановился, переводя дыхание под слепящим солнцем, дернул левой рукой, взглянул на часы. Мерзкий черный осьминог щупальцами своими захватил девятку и четверку, что показалось мне странным. В это время он обычно предпочитал другие цифры. Теперь, по его вине, мне следовало поторопиться, вернуться к своим огорчительным обязанностям, смущенным договоренностям и жесткопанцирным обещаниям, что в то мгновение мне представлялось едва ли не позорным отступлением. Нуждаясь в спокойном месте, где я мог бы посидеть и обдумать не только случившееся со мной, но также и наиболее интересный, приятный, неожиданный ответ на него, я позволил себе на мгновение остановиться. Улица, где я оказался, плавно изгибалась, сужаясь, уходя в сторону старого города, что означало другое ее завершение близким к порту. Четырехэтажные здания из зеленоватого кирпича, выглядывающего из-под облезшей желтой штукатурки, вертлявые их балконы с бетонными фигурными оградами, составленными нередко из скульптур и фигурок, сотни возбужденных фавнов, чудовищные их члены, нависающие над прохожими, опустевшие скобы для спутниковых тарелок, позволявшие вспомнить времена, когда подобные устройства еще были востребованы и могли функционировать, ибо метались по грязным орбитам тысячи передающих сигналы космических аппаратов и никто не мог помыслить ни о знаковом загрязнении, ни о нашествии
