темными силуэтами покачивалась мебель, пленительное кожаное кресло, часть комода, слабоумно выпустившего обвисший верхний, изогнутая посадочной штангой лунного модуля ножка кровати. Волосы ее сплелись в косу, широко раскрытыми глазами она восхищенно смотрела на мужчину, поглаживая его набухающий член, меньший в длине, но чуть более толстый, чем пристроившийся на моем теле. Ноги мужчины, юную приобретшие гладкость, прочные, тяжелые, опасно растягивавшие кожу вспыльчивыми переливами солнечных мышц, указывали на существо могучее, намного превосходящее меня силой и я заподозрил, что именно это и могло привлечь мою увлеченную предательницу. Уверяя меня, склонного к напряженной худобе, что подобное телосложение, тонкое, изящное, подвижное, более прочего приятно ей, она, тем не менее, восторгалась некоторыми мускулистыми актерами и я много раз заставал ее мастурбирующей в то время, как на экране перед ней распирающие могучими мышцами саму действительность мужчины совокуплялись друг с другом. Но такая ложь, текучая, живая, страстная, всегда была приятна мне, завораживая и возбуждая меня, позволяя находить приятными воображаемые картины того, как ее тонкое, хрупкое, гибкое тело слабой воительницы прижимается к огромному, загорелому, бугристому самцу. В этом естественном и справедливом единении виделось мне нечто застенчиво извращенное, некое варварское предательство, дерзкое откровение отравителя, отказ от разума, возвращение к одеревенелой дикости, усмиренное подобие зоофилии, разрушение стерильных машин, призыв отказаться от современности, поиск величия в прошлом, полном гниющих в сточных канавах трупов. Как и следовало существу, увлеченному противоположным, я не мог не испытывать болезненного влечения ко всему этому, я просил Снежану записать ее фантазии об огромных, гладких, нетерпеливых самцах, совокупляющихся с ней, насилующих ее и сам с легкостью добивался семяизвержения, перечитывая или слушая те откровения. Как и во многих иным случаях, воплощение воображаемого казалось привлекательным до тех пор, пока не замкнулось, испустив разряд осуществления.
Звук отсутствовал. Подняв голову, девушка улыбалась, смеялась, что-то говорила мужчине, поглаживая и сжимая его тестикулы, восторженно-счастливая, как будто было то исполнением давней ее мечты или она встретилась с возлюбленным, которого считала погибшим. Возможно, он отвечал ей, говорил слова возбуждающие, яростные, непристойные, оскорблял ее, угрожал ей и производил все прочее, что обязан был воссоздать согласно усыпляющим ритуалам благоразумного насилия. Должна была присутствовать причина, превосходящая привлекательность для ее согласия совершить нечто подобное, мужчина должен был обладать помимо всесильного тела чем-либо удивительным, невероятным, изысканно редким, вынудившим бы ее забыть о привычной надежности нашего союза, о всех его преимуществах и грядущем великолепии. Признаваясь, что хотела бы провести со мной