упасть кусков черепицы, разваливающихся стен, яростных носух, блудливых призраков, поджидающих меня с намерением овладеть мной, направить к вожделениям, доселе мне неизвестным и противоречащим моим предпочтениям. Как мародер, выискивающий в руинах золотые кольца на раздробленных пальцах, я всматривался в пустые оконные проемы, дверные порталы, позволявшие лицезреть лестницы, раскрошившиеся без скреплявшей их высохшей спермы, изучал перила, черпавшие некогда силу в разорванной о них одежде и коже и погнувшиеся теперь от голода, покореженную мебель, истосковавшуюся по хранившемуся в ней когда-то кружевному и кожаному белью, столы, покосившиеся, раскрывшие дверцы в терпеливом ожидании непристойных и откровенных дневников. Только жалость мог я испытывать к ним, больше пяти десятилетий тосковавшим в беспричинной надежде. Не далее как в прошлом году мэр заявил о том, что в ближайшие десять лет не собирается ни очищать район, ни восстанавливать его, выделяя средства только на сохранение стены и ее охрану. Даже то, что каждый год здесь пропадали десятки подростков, привлеченных приключением соседней улицы и столь же велик был счет похищенных, изнасилованных и убитых, не могло изменить мнение городской администрации. Большинство похищенных появлялось позднее на рынках северных стран. Брат рассказывал мне, что увидел однажды свою бывшую любовницу, выставленную на продажу и, несмотря на имевшуюся у него возможность купить ее, удовлетворенно наблюдал как ее приобрел толстый дибар, покрытый зловонными чумными язвами.
Опасности, распутствовавшие здесь, не завершались только сметливыми бродягами и стаями носух. Под землей до сих пор прятались подвижные мины, чувствовавшие магниты миноискателей и умело сбегавшие от них, а позднее возвращавшиеся и занимавшие место на улице, согласно имевшимся в их памяти картам. Спасало только то, что междусторонняя аномалия распространялась и на них, слишком простых и не способных изобрести метод для ее преодоления. Брат научил меня приметам, по которым можно было определить наличие такой мины. Начать можно было с того, что они редко когда возвращались на места взрывов и потому я спокойно переходил от одной воронки к другой. С течением времени у тех устройств, не рассчитанных на долгое пребывание под землей и не получивших приказа отключиться, выработалось стойкое неприятие электричества и потому можно было бесстрашно перемещаться под любыми проводами, спасаясь в их благословенном гудении. На одном из перекрестков мне послышались смеющиеся детские голоса, но звук тот немедля пропал и я решил, что был он всего лишь еще одним заблудшим эхом. В детстве мы иногда покупали у бродивших по дворам лохмотных торговцев проволочные, потрескивающие от напряжения ловушки и вслушивались потом в отголоски чужих слов, пытаясь обнаружить в них слизистую тайну или забытое признание.
Перебежав через улицу, я прижался к кирпичной стене единственного
