смелую, богатую. Дочь крупного промышленника. Они разговорились. Поначалу Серафиме было интересно. Когда наскучило, она выскочила с пассажиркой на Логойский тракт, набрала запредельную скорость. Километров через сорок притормозила, оставив девушку на обочине. Поймает мотор, рассудила она.
Пацанов катать было приятнее. У Фимы было на примете несколько дворов, где ее принимали с особенными почестями. Подростки составляли на бумаге очередь, несмотря на необязательность ее появлений. Бросали жребий, ревновали и ссорились. Мальчишки попадались забавные, безбашенные. Один начал лапать ее за грудь, когда она лавировала между грузовиками и фурами. Ей понравилось. Она довезла его до родительского дома. Улыбаясь, схватила обеими руками за шею. Поцеловала, оставив вокруг рта бедняги фиолетовый обод помады.
На день Петра и Павла у нее были другие планы. Пришлось поколесить по городу еще часа полтора в ожидании вечерних пробок. Часам к семи центр должен был охватить безысходный ступор. Серафима с удовлетворением наблюдала за неизбежным уплотнением, слушала нервные гудки, улыбаясь мрачным лицам водителей. Бензиновые выхлопы мешались с осенней сыростью. Серафима миролюбиво продвигалась по проспекту Независимости, разглядывая владельцев автотранспорта. Пристроилась за свежим «мерсом» черного цвета. В салоне на заднем сиденье лежал длинный серый зонт, чем-то напоминающий убитого аиста, несколько пакетов из супермаркета. Серафима проследовала за автомобилем, рассматривая напряженные лица мужчин, водителя и его шефа. Оба молчали. Босс подбрасывал на руке белую пачку сигарет, но не курил. Около кинотеатра Фима потянулась к боковой мотоциклетной сумке, сунула туда руку и молниеносно хлопнула кастетом по заднему пассажирскому стеклу. Кастет оставался висеть у нее на пальцах в желтой фронтовой перчатке, когда она зацепила шикарную на вид борсетку пассажира и уверенно крутанула газ.
Серафима начала набирать скорость, проскакивая сквозь трафик, подобно слаломисту на горном спуске. Насмехаясь. Не оборачиваясь. Виляя жопой. Напевая эстрадные мелодии без слов. Светофор перед дворцом Лукашенко заставил ее на полминуты замешкаться. Гаишники в ярко-желтых жилетах рассматривали, как насупленно она потрескивает двигателем на перекрестке в ожидании зеленого сигнала. Обсуждали и приценивались. Вскоре она пронеслась по мосту над тускнеющей рекою, промелькнула мимо какой-то грандиозной стройки, усеянной журавлями подъемных кранов, и беспрепятственно выскочила на полупустую трассу.
По деревне шла пьяная Зинка-молдаванка, уборщица из продовольственного. Серафима поравнялась с нею, заглушила мотор, поздоровалась. Сидеть полдня в скрюченном положении она устала. Откинулась в седле, встала и пошла пешком, ведя мотоцикл между ногами.
– Чоппер? – поинтересовалась Зина моделью байка. Идти ей было трудно, и уборщица попыталась облокотиться о спутницу – плохая идея.
– Откуда ты знаешь такие слова? – удивилась Фима. – Осторожнее,
