все помещения средствами от муравьев, пауков и особенно от скорпионов.
Мне, малявке, мама доверяла возню с баллончиками-пшикалками. Пока она убиралась, я разбрызгивала отраву по углам, под кроватями, в уборных и вокруг раковин в ванных комнатах. Потом у меня по нескольку дней держался во рту странный привкус, как будто я сосала медную проволоку.
За гаражом нам была выделена каморка с кроватью. К этой кровати мама привязывала меня веревкой. Так она могла заниматься хозяйственными делами, не беспокоясь, что я забреду куда не надо или свалюсь в бассейн. Она оставляла меня привязанной на много часов с ломтем белого хлеба, стаканом молока, парой листков бумаги и десятком цветных карандашей.
Иногда мама приносила мне от хозяев книги. В основном это были альбомы с фотографиями самых красивых в мире зданий и путеводители по музеям.
У Рейесов моя мама, само собой, тоже кое-что подтибривала. Поздним воскресным вечером, пока автобус, шелестя шинами, катил по раскаленному асфальту в направлении страны красных насекомых и женщин, она одну за другой вынимала из карманов и разглядывала разные вещицы.
В темноте автобусного салона я наблюдала за тем, как из выреза блузки появляются щипчики, а из рукава – три длинные красные свечки.
Однажды, улучив момент, когда фары встречной машины осветили внутренность автобуса, мама сунула мне в руку коробочку с шоколадными яйцами.
– Держи, я взяла их для тебя, – шепнула она.
Я ела яйца в автобусе, глядя сквозь стекло на темную стену джунглей, тянувшуюся вдоль обочины.
Операция, которую сделали Марии, перевернула всю нашу жизнь. Если бы мы не возвращались тогда из Чильпансинго, мы, может, и не заметили бы круживших над нашим домом грифов.
– Пойду все-таки посмотрю, что там за падаль, – сказала мама, направляясь к двери. – А ты сиди тут, – приказала она.
Я прождала около часа, слушая музыку на айподе, тоже стянутом у Рейесов. Наконец мама вернулась.
Вид у нее был встревоженный. Она нервно теребила вздыбившуюся над левым ухом паклю курчавых волос. Я выдернула из ушей наушники вместе с голосом Дэдди Янки.
– Ледиди, послушай, – произнесла она. – Там валяется покойник, нам надо его похоронить.
– Как это?
– Да мертвый человек, черт его побери.
– Какой человек?
– Голый.
– Голый?
– Закроешь глаза и поможешь мне закопать его в землю. Возьми какую-нибудь ложку побольше и переоденься. Я пойду за лопатой.
Я скинула чистый костюмчик, в котором ездила в больницу, и натянула старые джинсы и футболку.
Мама принесла лопату, которой мы обычно срывали муравейники.
– Ну вот, – сказала она, – идем.
Шагая за мамой, я пересчитала нависших над нами грифов. Их по-прежнему было пять. Мама дышала часто и сипло. Через несколько минут мы увидели труп.
– Прямо у нас под боком, – сказала я.
– Верно, под самым
